Из ледяного плена

Вообще‑то, Зубов предпочел бы оказаться в гостиной. Вдруг нужный ему Малевич висит там и можно будет осмотреть его в отсутствие хозяина.

– Я не хочу чаю, – сказал он. – А вы пейте на здоровье. Давайте я в гостиной подожду.

Девица, одетая в джинсы, такие широченные, что под ними легко можно спрятать что угодно, например небольшого размера арбуз, провела Алексея в гостиную и ушла, плавно покачивая бедрами. Оставшись один, он с интересом стал оглядываться по сторонам. Комната, в которой он находился, выглядела богато и очень представительно. Главным ее акцентом был рояль, не пианино, а именно рояль, стоящий у окна. Зубов никогда не видел в квартире рояля.

Все стены комнаты увешаны картинами. Зубов подошел поближе. В живописи он, конечно, ничего не понимал, но на Айвазовского и Шишкина это, прямо скажем, не похоже. И на Малевича тоже. Интересно, и где Волков держит то самое полотно, которое собирается продать? Не в кладовке же.

В дальнем от окна углу стоял большой, довольно удобный диван, а рядом кресло, кожаное, тоже с виду очень комфортное. Не зная, что делать дальше, он уселся в него, продолжая оглядываться по сторонам. Так прошло минут десять. И сколько еще ждать? Не очень‑то это похоже на пунктуальность, о которой говорила девица.

Как будто услышав его мысли, она снова появилась на пороге – нахмуренная.

– Ничего не понимаю. Дяди Савы до сих пор нет, хотя мы договаривались, что я сегодня заеду. Да и вы говорите, что вам назначено.

– Может быть, позвонить? – предложил Зубов.

Девица пренебрежительно фыркнула.

– Вы думаете, я до сих пор этого не сделала? Я позвонила сразу, как только вы пришли, но дядя Сава не берет трубку. Мне это не нравится. Может быть, пора обзванивать больницы?

Она не произнесла слова «морги», но Зубов подумал именно о том, что в судебном морге в относительной близости к этому дому сейчас лежит неопознанный мужской труп, до которого, возможно, тоже кто‑то не может дозвониться. Вряд ли это мог быть господин Волков. Ему шестьдесят шесть, а найденному мужчине в районе пятидесяти, но все же совпадение нехорошее.

– Не надо пока никуда звонить, – сказал он чуть громче, чем следовало. – Давайте пока просто подождем.

– Хорошо, – покладисто согласилась девица. – А вы, вообще, кто?

– Покупатель, – подумав, сообщил Зубов. – Потенциальный. Ваш дядя дал объявление в интернете о продаже картины Малевича. Вы что‑нибудь об этом знаете?

Девица осмотрела его с ног до головы критическим взглядом. В том, что взгляд был именно критическим, не оставалось ни малейших сомнений.

– Вы не очень‑то похожи на человека, который может интересоваться Малевичем, – вынесла свой вердикт она.

Зубов внезапно разозлился. Тоже мне, чучело с кольцом в носу. Сама из племени мумбо‑юмбо, а делает смелые выводы про человека, которого видит в первый раз в жизни. Впрочем, злость была качеством непрофессиональным, а потому усилием воли Зубов выключил ее, мило улыбнувшись девице.

– Я – нет. Но меня попросил мой хороший друг. Он живет в другом городе, так что ему нужно знать, имеет его поездка сюда смысл или нет.

– Я сейчас принесу вам картину. Чтобы вы могли составить первое мнение, пока дяди Савы нет.

Она вышла из комнаты и через пару минут вернулась, бережно неся в руках вставленное в раму полотно, на котором чередовались непонятные круги, квадраты и прочие цветовые пятна, от которых у Зубова тут же заболела голова.

– То есть вы в курсе, что ваш дядя ее продает? – спросил он.

– Конечно, в курсе. – Девица снова пожала плечами. – Что тут секретного. Но он мне не дядя. Мы вообще не родственники.

Зубов моментально напрягся. Не дядя? А что тогда эта фифа с пирсингом делает в квартире постороннего человека? И как, вообще, она сюда попала в его отсутствие? Или она его любовница?

Девица, казалось, снова прочитала его мысли.

– Это пошло, – заявила она, сердито вздернув нос. Довольно курносый.

Из‑за носа, а еще формы лица, заметно сужающегося ото лба к подбородку, она казалась похожей на кошку. Еще в лице угадывалась какая‑то едва заметная асимметрия, придававшая легкую загадочность. Это лицо хотелось рассматривать снова и снова.

– Это глупо и пошло считать любую встреченную женщину чьей‑то любовницей. Дядя Сава – старинный друг моей бабушки. Точнее, моя бабушка всю жизнь дружила с Нюточкой. Со школы. И я в этом доме бываю с самого детства. И ключи у меня есть, еще с тех пор, когда я в институт поступила и училась тут, по соседству. Я тогда между парами забегала проведать Нюточку, потому что она болела очень, и мои визиты были кстати.

Выглядело это так, будто она перед ним оправдывается. Зубов никак не мог понять, с чего бы ей это делать. А еще он не понимал, кто такая Нюточка.

Институт неподалеку. Получалось, что девица училась в том самом Университете промышленных технологий и дизайна, на территории которого Зубов сегодня утром осматривал труп.

– Вы так‑то не волнуйтесь, – сказал он примирительно. – Мне нет никакого дела до ваших взаимоотношений с дядей Савой. Кстати, вы бы попробовали позвонить ему еще раз.

Девица послушно достала телефон и набрала номер. Зубов услышал длинные гудки, но трубку по‑прежнему никто не брал. И что ему делать? По‑хорошему, нужно созвониться с Дорошиным и, пользуясь отсутствием хозяина, показать ему картину по видеосвязи. Если непонятная девица разрешит, конечно.

– Как вас зовут? – спросил он, чтобы наладить контакт.

– Велимира.

Видимо, на лице майора Зубова отразилось непонимание, потому что девица вдруг громко рассмеялась.

– Ну, вот так меня родители назвали. Мечтали, чтобы я повелевала миром. Архаичное восточнославянское имя. Не Катя и не Аня. Мне нравится.

Из всего, что она сказала, Зубов услышал только «не Аня». Вернее, услышал он и все остальное, но только это слово опять задело натянутые оголенные провода‑нервы, заставив дернуться от электрического разряда. Он никогда не привыкнет. Никогда. И никогда не забудет.

– Простите, меня не интересуют ваши семейные подробности. – От испытанной боли он хамил, потому что иначе не мог с ней справиться. – Могу я позвонить своему другу и показать ему картину по видео? Мне бы не хотелось больше ждать. В зависимости от того, что скажет мой друг, я либо приду еще раз, либо новая встреча просто не будет иметь смысла.

– Пожалуйста, – снова пожала плечами девица и вышла из комнаты, чтобы не мешать.

Фу‑ты ну‑ты, нам не чужда душевная тонкость. Велимира. Ну надо же. Впрочем, похожая на кошку девица его совершенно не интересовала. Повернувшись к картине, которую она водрузила на диван, Зубов вытащил телефон и позвонил Дорошину.