Изгнанник Ардена

Тристан повернулся к ней широкой спиной, и Адалина начала надевать коричневое платье, которое уже успело набить оскомину.

Она любила красивую одежду. Не то вульгарное уродство, в которое ее наряжала мать, а потом и Стефан. Ее слабостью всегда были изящные платья из шелка и парчи, украшенные заморским кружевом и драгоценными камнями; расшитые искусными рукодельницами шляпки и бархатные туфельки.

Перед побегом Изобель вынесла из Изумрудного дворца целый сундук с украшениями, которые Адалина собиралась распродать, как только покинет королевство, чтобы обеспечить себе жизнь в достатке. Одна только мысль о том, что придется расстаться с роскошью, навевала на нее тоску. Но это не такая уж высокая плата за долгожданную свободу.

Адалина принюхалась к ткани и скривила лицо. От платья пахло мясным рагу, которое прошлым вечером она помогала готовить Изобель. И хотя перед сном Адалина постирала его куском травяного мыла, запах до конца не выветрился. «Надо было прихватить с собой маленький флакон духов», – раздосадованно подумала она, натягивая платье.

– Ты нашел что‑то про Бернарда Этира?

– Нашел. Пришлось даже пробраться в королевские архивы. Я все не мог вспомнить такую фамилию среди знати Запада, и мои догадки подтвердились. Этиры принадлежат к простолюдинам. Фамилия не очень распространенная, но таких семейств немало, живут в основном в восточной части королевства. Судя по переписи десятилетней давности – более ранних сведений нет, – на тот момент в стране проживало пять Бернардов Этиров. Который из них наш, доподлинно неизвестно, так что будем искать всех. Ты закончила? Я не привык разговаривать со стеной. Можно повернуться?

У Адалины затекли руки, пока она пыталась застегнуть пуговицы на спине платья. Она тихо выругалась, а потом, раздраженная собственной беспомощностью, посмотрела на Тристана.

– Поможешь мне застегнуть платье?

Тристан оживился и обернулся, одарив ее плутовской улыбкой.

– О, в этом я мастер, дорогуша. Хотя по части раздевания опыта у меня все же больше.

Адалина чуть не застонала от негодования.

– Избавь меня от мерзких подробностей своих похождений.

Она брезгливо дернула губой и, когда Тристан подошел ближе, повернулась к нему спиной. Он осторожно откинул волосы ей на грудь, слегка коснувшись подушечками пальцев оголенной шеи, и Адалина вздрогнула.

– Какая бурная реакция на мои прикосновения, – промурлыкал он ей на ухо.

– У тебя пальцы холодные, ты в колодец нырял, что ли? На улице духота, – сказала Адалина, стараясь дышать ровно и больше не дрожать перед ним подобно невинной овечке.

– Мне погреть руки над огнем, чтобы тебе было приятнее?

– Помоги мне застегнуть платье и проваливай, – начала закипать Адалина.

– Ну уж нет, за информацию ты должна мне плату, как мы и договаривались.

Он застегивал пуговицы так медленно, будто издеваясь над ней, и каждый раз намеренно задевал пальцами кожу. Его дыхание, горячее и с ароматом вишни, опаляло ее плечо.

– У тебя мурашки на коже, – прошептал он, едва задевая губами мочку ее уха.

– Это от брезгливости, – ответила она, мысленно проклиная тело за такую реакцию.

Тристан усмехнулся, застегнул наконец последнюю пуговицу и отступил. Адалина сделала три шага в сторону окна. Она сделала бы бесконечное множество шагов, лишь бы оказаться подальше от Порочного принца, но маленькая комната не позволяла такой роскоши.

– Какую плату ты хочешь? – спросила она ровным тоном, и одному Единому было известно, каких усилий ей стоило скрыть эмоции.

Тристан вмиг посуровел. Он сел на табурет и смерил ее таким взглядом, что Адалине стало не по себе. В его глазах царила сама тьма.

– Как погибли твои родители?

Адалина не разрывала зрительный контакт. Продолжала смотреть прямо на него прямо и молилась, чтобы ничто не выдало ее волнения.

– В пожаре.

– Это был несчастный случай?

Она уже хотела кивнуть, но тут Тристан выставил перед собой указательный палец, призывая ее молчать.

– Прежде чем ответить, хорошенько подумай, кто тебе нужен: враг в моем лице или союзник. Я могу стать и тем, и другим.

Адалина медленно прошла к столику на трех ножках, служившему ей трельяжем, взяла гребень и начала расчесывать волосы. Она хотела чем‑то занять себя, чтобы успокоиться.

– Нет, – после недолгих раздумий сказала она. – Это не был несчастный случай. Но больше я ничего тебе не расскажу. Пока.

Она хотела верить Тристану, но не могла. Годы жизни среди аталасской знати научили ее никому не доверять. Даже тем, кому очень хотелось открыться.

Черты красивого лица Тристана смягчились, но он оставался серьезен.

– Умница. Теперь перейдем к другой важной теме. Недавно в гильдию поступил жирный заказ. Догадываешься, какой именно и от кого?

Адалина присела на край столика, продолжая сжимать гребень.

– Стефан?

– Да, он отправил к моим людям твоего надзирателя Ориона. Предлагает баснословную сумму за твою поимку.

Адалина напряглась. Чем она могла перекрыть предложение Стефана? Ей это вряд ли удастся, даже если она продаст все свои украшения.

Заметив ее замешательство, Тристан встал с табурета и медленно подошел к ней. Схватился обеими руками за край стола, заключая Адалину в ловушку, и приблизил к ней лицо, будто собирался поцеловать. Она до боли в суставах сжала гребень, прикидывая в уме, как лучше поступить: ударить его костяными зубчиками по шее, прямо во впадинку у ключицы, или же расцарапать глаза? Она склонялась ко второму варианту. Так она выиграет драгоценные мгновения для побега.

– Маленькая Адалина, неужто ты решила, что я стану помогать этому мешку дерьма?

Силки страха, сдавившие грудь, слегка ослабли, но не выпустили полностью из своей хватки.

– Откуда мне знать, каковы твои помысли? Ты мог и передумать, раз щедрое предложение Стефана сумело удивить даже тебя, принца.

– Я ведь говорил, что меня не интересуют деньги, я и без подачек короленыша богат.

– Что же тебя тогда интересует?

Адалина чувствовала волны тепла, исходившие от тела Тристана, почти соприкасавшегося с ее.

Он задумчиво склонил голову набок.

– Женщины, вино и секреты. Что из этого ты готова мне предложить?