Изгнанник Ардена

– Отец помог ему забраться повыше на дерево, но сам укрыться не успел. Вепрь вспорол ему кишки прямо на глазах сына. Изекиль просидел на дереве несколько часов, потому что тварь не желала уходить, и смотрел на изуродованное тело отца. Он не помнит, как выбрался из леса и вернулся домой. Но, увидев себя в отражении воды, обнаружил седину.

Адалине стало дурно из‑за буйного воображения, которое подкидывало ей ужасающие картинки, но она быстро справилась с минутной слабостью.

– Это ужасно… – прошептала она полным сочувствия голосом, обернувшись на дверь, за которой скрылся Изекиль.

– Да, – грустно ответил Тристан. – Но на этом испытания Изекиля не закончились. Слухи о смерти его отца быстро распространилась, и через какое‑то время в дом нагрянул его троюродный дядя с многодетной семьей. Жили они бедно, еды постоянно не хватало, и добрый родственник решил избавиться от лишнего рта – попытался утопить Изекиля в озере, чтобы обставить все как несчастный случай. Ему чудом удалось спастись. Он сбежал из дома, добрался до Фолка и почти два года промышлял мелким разбоем, кражами и попрошайничеством, пока во время праздничной ярмарки его не заметила леди Велмор – бездетная вдова очень богатого лорда. Ей стало жаль исхудавшего бледного оборванца, поседевшего в столь юном возрасте, и она приютила его. Обучила манерам, дала блестящее образование, а потом и вовсе усыновила, сделав своим единственным наследником.

– А как он оказался в твоей гильдии? – спросила Адалина, до глубины души потрясенная историей Изекиля.

– Это еще одна долгая история, но, если коротко, он спас мне жизнь. Я не всем своим братьям доверяю так, как Изекилю. И, Адалина, мой тебе совет: не жалей его и не выказывай сочувствия, Изи это ненавидит.

Тристан непонятно откуда вытащил свиток пергамента и углубился в чтение, давая понять, что разговор окончен. Не желая показаться навязчивой, Адалина ушла в выделенную для нее с Изобель комнату.

Новая обстановка, новые лица, новая веха в ее судьбе. Адалина умела приспосабливаться к разным обстоятельствам, поэтому, не позволяя себе предаваться унынию, начала разбирать свои вещи в ожидании Изобель. По словам Тристана, ей уже доложили, где находится Адалина.

 

* * *

 

С ее побега прошло уже десять дней. Люди Тристана доложили, что Стефан приказал ужесточить контроль на всех границах Запада. Королевские гвардейцы патрулировали каждую улицу Аталаса, проникали в дома горожан и устраивали обыски. Подобная ситуация наверняка обстояла и в других городах королевства.

Адалина почти не виделась ни с Тристаном, ни с Изекилем, хотя они жили под одной крышей. Мужчины постоянно пропадали по делам гильдии, возвращались поздно, когда девушки уже спали, а уходили чаще всего засветло. Адалина поражалась тому, насколько Тристан вовлечен в дела гильдии. Он был не просто главой «Черной розы», а ее мозгом, душой и сердцем. Знал имена всех членов, придумывал пароли, секретные жесты и символы, благодаря которым его люди могли общаться между собой. Был мастером перевоплощений и без страха посещал светские рауты и увеселительные дома для высокородных господ, чтобы найти информацию или встретиться с заказчиками, либо притворялся простолюдином и отправлялся в самые злачные места города. Все считали Тристана Вейланда мертвым, но ни в ком Адалина не видела столько жизни.

Она сама все эти дни изнывала от скуки, сидя в четырех стенах.

– Вы скоро уподобитесь простолюдинке, госпожа, – возмутилась Изобель, когда Адалина всерьез вознамерилась научиться месить тесто. – Вон, гляньте, ваши руки стали совсем как у деревенщины.

– Не преувеличивай, Изобель, они все такие же нежные и красивые, подумаешь, несколько ногтей сломала. Не зубы, отрастут.

Адалина упрямо продолжала вливать в миску с тестом воду, одновременно перемешивая образующуюся кашицу. Она три дня подряд внимательно следила за тем, как служанка пекла хлеб по утрам, и теперь надеялась, что все делает правильно.

– Миледи, зачем вам это? У вас есть я. И признайтесь наконец, что вам не нравится возня на кухне, равно как и уборка. Вы любите красивую одежду и украшения, балы, музыку, рисование.

Адалина вытерла взмокший лоб о плечо, поскольку ладони были испачканы в муке, и продолжила месить тесто с еще большим усердием.

– Да, – честно призналась она. – Я ненавижу эту работу и с радостью предпочла бы просидеть весь день за пианино или за мольбертом. Или лучше блистала бы в центре внимания на пышном балу. Но я не знаю, что за жизнь ждет меня впереди. Я буду последней тупицей, если не подготовлюсь к разным исходам.

– У вас целый сундук фамильных украшений. Вы сможете нанять прислугу в любом уголке мира и жить в достатке до самой старости.

– А если я лишусь этого богатства, Изобель? Что тогда? Чем я буду зарабатывать на жизнь? Музыкой и живописью? Я не настолько талантлива, чтобы прокормить себя. Или прикажешь мне стать блудницей в доме удовольствий и дарить свое тело престарелым ублюдкам? Я сбежала от Стефана, чтобы обрести свободу, а она – штука непредсказуемая. Поэтому… – Адалина вывалила на стол не до конца сформированный ком теста и погрузила в него длинные пальцы. – Разожги печь, пожалуйста.

Изобель не стала перечить и направилась к печи в дальней части кухни. Адалина продолжала вымешивать тесто, пытаясь придать ему более округлую форму.

– У меня есть знакомый пекарь в Фортисе, могу замолвить словечко, чтобы взял тебя в подмастерья, – раздался голос Тристана. Он стоял, привалившись боком к дверному проему, и нахально улыбался.

Адалина от неожиданности вздрогнула и случайно смахнула глиняную миску, в которой недавно разводила муку с водой. Она с грохотом упала на каменный пол и разбилась на части. Несколько мелких осколков отлетело в сторону, и если бы не длинное платье Адалины, то они поранили бы ей ноги.

Увидев Тристана, Изобель поклонилась и удалилась из кухни, когда он многозначительно кивнул в сторону двери.

– Но за такие оплошности в пекарне будут вычитывать из жалованья, – с издевкой произнес он, пальцем указывая на разбитый горшок.

– Нечего было пугать меня, – возмутилась Адалина и присела, чтобы собрать осколки. – Ты что, подслушивал?

– Да.

– Зачем?

– Привычка.

Адалина уже хотела сострить, но от следующего поступка Тристана впала в ступор. Он подошел, опустился на корточки и забрал из ее рук осколки.

– Что ты делаешь?

– Заглаживаю вину. Посуду ты разбила из‑за меня, не хочу, чтобы еще и поранилась.

– Какое великодушие, – с сарказмом произнесла она.

– Пусть Тристана Вейланда и считают мертвым, но кое‑какие манеры во мне еще живы, – парировал он и, собрав все осколки до единого, выбросил их в мусорное ведро. – Ты часто помогаешь Изобель на кухне?

– Да.