Извращенные эмоции

Я несколько секунд пристально на нее смотрел. Казалось, она рассердилась. Ее гнев нравился мне больше, чем тот покорный ужас, что она показывала до этого. Я поднял ее руку, и она снова напряглась, словно забыла о моем прикосновении. Ее пульс под кончиками моих пальцев участился. Я показал ей кольцо.

– Не буду говорить, что у тебя есть выбор, принять его или нет. Мы оба знаем, что ты его примешь, а через два дня скажешь мне «да».

Побледнев, она едва заметно кивнула.

– Иначе перемирия не наступит.

– Именно.

Ее пальцы дрожали, пока я надевал ей помолвочное кольцо. Ювелир посоветовал мне выбрать его, когда я сказал, что деньги – не проблема. Простое золотое кольцо с большим бриллиантом посередине. Я никогда не понимал, зачем оно нужно. Киара снова сглотнула, и я понял, что таким образом она пытается хотя бы частично скрыть ужас, который испытывает.

– Ты же понимаешь, что это не смертный приговор.

Ее темно‑карие глаза встретились с моими.

– Смерть – не худшее, что может произойти.

– Ты станешь моей женой. – Чего бы она ни слышала обо мне и моих братьях и о том, что происходило в Вегасе, ей не следовало бояться подобных вещей.

Дверь открылась, и Киара торопливо высвободила свою ладонь из моей, снова сглотнув. Впрочем, на этот раз ей не удалось скрыть ужас на лице. В комнату заглянула женщина с длинными каштановыми волосами, посветлее, чем у Киары, и уставилась сначала на нее, потом на меня. Прищурившись, она вошла внутрь.

– Я вам не помешала, нет?

Я видел ее на фотографиях подручных и капитанов Семьи, которые просматривал до этого. Джулия Моретти, жена Кассио Моретти, подручного Филадельфии.

– Полагаю, для этого вы сюда и пришли, не так ли? – усмехнулся я.

Без тени вины на лице она подошла к Киаре и бросила на меня надменный взгляд.

– Вам пока не положено оставаться с ней наедине. Не знаю, как все проходит у вас в Лас‑Вегасе, но здесь у нас – вот так.

Я холодно ей улыбнулся.

– Не беспокойтесь, я подробно ознакомился с вашими традициями, даже с такими своеобразными, как демонстрация окровавленных простыней.

Мне казалось, что Киара и до этого была напугана, но после того, как я упомянул простыни, она пришла в ужас.

Я протянул ей руку, одновременно глядя на Джулию.

– Предполагается, что мы с Киарой выйдем вместе, миссис Моретти… Эта традиция в последнее время не менялась?

Она бросила взгляд на Киару, и та уверенно ей улыбнулась.

– Он прав, Джулия. Мы же не хотим разочаровать гостей.

Снова вложив свою ладонь в мою, она вскинула подбородок. Мой большой палец снова нащупал ее запястье, и она вздрогнула. Тук‑тук. Тук. Неровный ритм. Тук‑тук. Тук. Джулия вышла, не закрыв за собой дверь.

Не говоря больше ни слова, я повел Киару в гостиную, где гости уже ждали нашего появления. Когда мы вошли, раздались аплодисменты. Какая показная радость. Римо стоял рядом с Лукой, его братом Маттео и Ромеро. Женщины собрались в другом конце комнаты, вероятно, из‑за моего брата. Выражение лица Римо не предвещало ничего хорошего. Возможно, он злился, что ему не выпало шанса пролить кровь, но я уже сказал ему, что Лука не посмеет пригласить нашего сводного брата.

Как и ожидалось, Лука и дядя Киары произнесли короткие речи. После этого я отпустил Киару, чтобы она могла похвастаться своим кольцом перед женщинами.

– Ну, что думаешь? Доволен своей будущей невестой? – с ухмылкой спросил Римо, когда я к нему подошел. Лука бросил на нас мрачный взгляд. Римо, как всегда провоцируя окружающих, не удосужился говорить тише.

– Пока еще слишком рано оценивать уровень моего удовлетворения, – ответил я, снова рассматривая Киару. У нее было красивое лицо с правильными пропорциями, на него было приятно смотреть, а ее темные глаза и волосы гармонично контрастировали с бледной кожей. Тело ее соответствовало всем критериям, призванным привлечь мужское внимание: тонкая талия, стройные ноги, округлая попка и грудь больше среднего. У меня не будет проблем с тем, чтобы заявить на нее свои права в нашу первую брачную ночь.

– Сполна ее оценил? – Римо следовал за мной к столу, уставленному изысканными лакомствами. – Уверен, тебе понравится ее трахать. Вот бы и мне попробовать.

– Не попробуешь, – резко бросил я.

Римо склонил голову набок.

– А в прошлом у короля было право первой ночи. Lus primae noctis.

– Может, стоит организовать что‑то подобное в Вегасе, – ухмыльнулся Римо, выискивая в толпе подходящих женщин. – Приведите всех своих девственниц, и я их порву.

Я покачал головой. Ну, хотя бы в этот раз ему хватило ума говорить тихо. Лука, как и мы, нуждался в перемирии, но и у его терпения был свой предел.

– Ты не король, Римо. И у тебя нет права первой ночи с Киарой.

– Ревнуешь? Это на тебя не похоже, – проговорил Римо с ноткой… кажется, любопытства?

– Я не ревную, но есть некоторые вещи, которыми я не хочу с тобой делиться, и Киара – одна из них.

– Римо махнул рукой.

– Она вся твоя. Не переживай.

Я и не переживал. Римо был непредсказуемым, аморальным и жестоким человеком, но он все же оставался моим братом и никогда и пальцем бы не тронул кого‑то, кто принадлежал мне.

– Но мне придется отдать тебе… как ты там его назвал?

– Lus primae noctis, – напомнил я.

– Ага, его. Возможно, мне придется это еще разок обдумать.

Я взглянул на брата, пытаясь понять, шутит ли он или говорит всерьез. По Римо это зачастую трудно бывало определить, и мои сложности с пониманием человеческих эмоций были тут ни при чем.

– Ты же осознаешь, что большинству мужчин не слишком понравится тот факт, что ты трахаешь их женщин. У всех есть предел терпения, даже с тобой. И у страха есть пределы. В определенный момент люди взбунтуются.

Римо закатил глаза.

– Ты же понимаешь, что ты – тоже человек?

– У меня всегда складывалось впечатление, что в нас с тобой осталось мало человеческого.

Римо похлопал меня по плечу.

– Точно. – В его улыбке появилась агрессия. – А кому нужны эмоции и мораль, когда есть возможность трахаться, калечить и убивать сколько заблагорассудится?