Извращенные эмоции

Я сглотнула подступившую к горлу желчь. Мои пальцы слишком сильно дрожали, чтобы справиться с крошечными пуговками.

– Позволь мне, – хладнокровно произнес мой муж, стоявший позади.

«Нет!» – уже готова была крикнуть я в ответ, но сдержалась.

– Я хочу сделать это сама, – выдавила я почти спокойным голосом.

Он ничего не ответил, и я не решилась взглянуть ему в лицо. Я возилась с пуговицами, и они поддавались мне, одна за другой. Это заняло целую вечность. Он молча ждал. Звуки двух дыханий – его, размеренного, и моего – прерывистого, – наполняли комнату.

Потом я вспомнила, что жених должен был разрезать на невесте платье с помощью ножа. Нино, видимо, об этом забыл. В конце концов, это тоже не было его традицией. У меня не хватило смелости ни напомнить ему об этом, ни застегнуть платье, чтобы он мог его разрезать. Тогда бы я и вовсе потеряла самообладание.

Я стянула платье, и оно упало к моим ногам. Теперь на мне оставались лишь бюстгальтер без бретелек и трусики. Я сбросила лифчик, но не могла набраться смелости, чтобы снять и трусики.

Нино смерил меня с ног до головы своими холодными серыми глазами.

– Украшения для волос тоже стоит снять. Тебе, скорее всего, будет с ними неудобно.

Я подавила нервный смешок, но все же попыталась ослабить тонкую золотую нить, находившуюся у меня в волосах. Дрожащие пальцы не позволили мне этого сделать. Нино подошел ближе, и я отпрянула. Его серые глаза встретились с моими.

– Я сниму.

Опустив руки, я кивнула.

Своими длинными пальцами он ловко вытащил из моих локонов украшения, а затем снова сделал шаг назад.

– Спасибо, – промолвила я.

Я заставила себя подойти к кровати и лечь на спину. Пальцами я касалась гладкой ткани одеяла.

Спокойно на меня взглянув, Нино подошел к постели. Высокий, мускулистый и убийственно холодный, он, казалось, совсем не нервничал. Потянувшись к ремню брюк, он его расстегнул. От ужаса у меня перехватило дыхание, и я посмотрела в сторону, стараясь не заплакать. Краем глаза я увидела, как он снимает боксеры и забирается на кровать: голый и решительный. Меня начало трясти. Я не могла с этим справиться.

Он коснулся моей талии, а затем его рука медленно скользнула вверх. Прикосновение было легким. Я отпрянула.

– Не трогай меня.

Он посмотрел на меня сверху вниз, и взгляд его был жестким и холодным.

– Ты же знаешь, что я не могу так поступить. Я не дам твоей семье повода считать Лас‑Вегас слабаками, – он сказал это без тени жестокости. Просто констатировал факты.

– Я знаю, – прошептала я. – Просто не трогай меня. Просто делай что должен. – Если бы сейчас что‑то предвещало то, что произойдет дальше, то я бы не смогла сдержать ужас.

– Если я тебя не подготовлю, то будет очень больно, – ответил он, впрочем, голос его звучал так, словно ему было все равно. – Будет лучше, если мы тебя расслабим.

Этого не произойдет.

– Просто сделай это, – просила его я. Боль – это нормально. Я могла с ней справиться.

Он еще пару секунд пристально на меня смотрел, а потом убрал руку с моей груди и сел. Пальцами подцепив край моих трусиков, он стянул их вниз. У меня в горле застрял низкий стон.

Поставив колено мне между ног, он раздвинул их, не сводя с меня серых глаз. Он медленно двигался, и мне захотелось, чтобы он прекратил это делать, чтобы перестал на меня смотреть. У меня в груди появилась паника, я попыталась силой подавить ее. Зажмурившись, я постаралась отвлечься от происходящего. Когда он опустился на колени между моих ног, меня сковал абсолютный ужас.

– Если не расслабишься, у тебя будут разрывы.

Я резко открыла глаза, и по моим щекам скатилось несколько слезинок. Он нависал надо мной, опираясь на одну руку. Высокий и сильный. Нет. Нет. Нет. Нет.

– Попытайся расслабиться. – Нино подошел ко всему с таким безразличием. Он взглянул на следы, которые слезы оставили у меня на щеках и шее, и они его совершенно не впечатлили. Я попыталась расслабиться, но это оказалось абсолютно невозможным. Мои мышцы сковал страх. Он едва заметно, почти неодобрительно, покачал головой:

– Не получается. Мне придется сильно надавить, чтобы пробить твои напряженные мышцы и полностью в тебя войти.

В моей голове снова стали проноситься воспоминания из далекого прошлого, и я ощутила, как к горлу подступила горькая желчь.

И тут что‑то внутри меня… прорвалось. Что‑то мрачное, полное страха и глубоко закопанное. Я уже не могла держать это в себе.

Из моего горла вырвалось душераздирающее рыдание, и мне стало больно от воспоминаний, которые оно принесло. Я крепко прижала ладони к лицу, а потом сжала их в кулаки и надавила на закрытые глаза. Стараясь выкинуть воспоминания из головы, я попыталась выцарапать их оттуда, точно так же, как тогда, много лет назад, исцарапала дядю. Но как и в прошлом, сейчас у меня не было выхода.

Я не могла дышать. Не. Могла. Дышать.

И мне хотелось умереть. Мне нужно было избавиться от боли. Я так не хотела снова переживать этот ужас.

Сильные руки обхватили мои запястья и потянули вперед. Я сопротивлялась и вырывалась, но они были непреклонны, пока мои кулаки наконец не оторвались от лица. Я резко распахнула глаза, мое зрение затуманили слезы. Сквозь пелену начала проявляться пара пронзительно глядящих на меня серых глаз, а потом они стали единственным, что я видела. Единственным, что я могла видеть, и всем, что имело для меня значение.

Такой спокойный. Бесстрастный. Холодный.

Именно в чем‑то подобном я и нуждалась. На фоне наполненного ужасом ада он напоминал прохладный поток. Блаженно безразличный. Я пристально смотрела ему в глаза, смотрела долго, и он отпустил меня, после чего я впустила в легкие первый вдох. Я снова могла дышать, и лицо моего мужа стало четким, а взгляд его прищуренных глаз показывал, что он слишком много знал.

Опустив взгляд на его подбородок, я потянула руки, чтобы он ослабил хватку на моих запястьях. Он отпустил меня, и я положила ладони на колени. На свои голые колени. Он, тоже абсолютно голый, стоял возле меня. Судя по всему, во время панической атаки он меня усадил.

Да, это была она. Он понял, что со мной что‑то точно было не так. Сглотнув слюну, я подтянула колени к груди.

Вот бы он меня сейчас убил. После того, как меня изнасиловал дядя, мне часто хотелось умереть.

– Что с тобой случилось? – без всяких эмоций спросил он меня.

Сначала мне захотелось солгать, но я врала слишком долго. К тому же у меня возникло ощущение, что он и так все понял.