Кавказский Хищник. Хорошая девочка станет плохой
Жалобно скулю. На другие звуки попросту сил не хватает.
Может быть, Бог меня услышит и пожалеет. Заберет отсюда куда‑нибудь повыше… Ну, я ведь не совершала никаких смертных грехов… В сущности, даже еще не успела. Меня пока хватало только на прилежную учебу. Дальше книжек я ничего не видела…
Я всего лишь Радмила Тарханова. Простая студентка из Иваново. Мне восемнадцать лет, и я ничего плохого в этой жизни не сделала…
Ну, разве только что оставила свою любимую маму тосковать в родном городе, уехав в большую враждебную Москву с наглыми мажорами. А еще не спасла маленького котенка у общежития, который точно замерзнет сегодня ночью…
Скулю, как волк.
Боюсь открыть глаза. Боюсь пошевелиться.
Все страшно.
– Жива? – слышу хриплый грубый голос рядом, вырывающий меня из болезненной прострации. Понимаю, что вряд ли так может звучать ангел…
Да, точно в аду.
Это демон…
Тогда почему голос спрашивает, жива ли я?
Конечно же, мертва, если я в преисподней…
Может, за тупость тоже посылают в ад и это один из моих соседей «по нарам»?
– Рада! – слышу навязчивый бас, настойчиво взывающий ко мне. Меня касаются чьи‑то цепкие пальцы и прощупывают.
Я разлепляю‑таки глаза.
А вот лапать меня не надо даже в аду… Я не позволяла!
Ужасаюсь. Отшатываюсь, но тут же дергаюсь от боли.
Нет, все‑таки не умерла…
Недоуменно и аккуратно поднимаю голову, которая, слава богу, вроде как цела, и смотрю наверх. Я внутри салона его внедорожника. И надо мной открытый люк и то самое пресловутое окно на уровне второго этажа…
Это что, я влетела в этот самый открытый люк?
Да уж, просто по‑ювелирному точно.
Пытаюсь пошевелить корпусом, но тут же чувствую острую пронзающую боль в ноге. И ребро справа болит. Аж дышать больно.
– Больно… – говорю и слышу словно бы со стороны в собственном голосе дрожащие нотки.
Передо мной гад Анзор. Челюсть сжата, дышит глубоко. Внимательно осматривает, продолжая прощупывать руками.
– Где больно? – голос серьезный и сосредоточенный.
– Везде больно! – кричу в ответ и срываюсь‑таки на плач. Это не только потому, что реально не могу пошевелить ногой ниже коленки и дух спирает. Еще и мое общее состояние дало о себе знать. Как бы из окна просто так по своей прихоти не сигают… Я была доведена им до отчаяния…
Трогает, продолжает осматривать. Задирает водолазку на талии почти до бюстгальтера. Снова вскрикиваю, когда большие пальцы касаются ребер.
– Так, травма ребер справа и ноги. Надо проверить, есть ли трещина, но перелома вроде нет.
– А ты что, врач? – огрызаюсь я и отворачиваю от него голову настолько, насколько могу в своем скованном положении. Менять позицию тела физически не в состоянии.
– Я гонщик и часто в разное попадал. Да и друзья. Не всегда с травмами можно к врачу после наших кипишей… А вообще везучая ты, Рада. Точно кошка… – усмехается, – это ж надо так умудриться залететь именно в открытый люк. Упала бы на асфальт – крышка тебе… И с чего я решил его открытым оставить… Как чувствовал… Чуйка моя… Капец ты отшибленная! Из окна сигануть!
– Это ты отшибленный! Неужели и правда решил, что я просто разрешу себя поиметь на забаву?! Лучше подохнуть!
Он хмыкает. Чувствую на себе его взгляд. Плевать, что в нем. Мне бы как‑то выжить…
Отходит, куда‑то звонит. Тут же возвращается ко мне.
– Сейчас приедет скорая. Посмотрим, что ты себе заработала…
А я опять попыталась проявить самостоятельность. Опять стало дико больно, и потому пораженчески брызнули из глаз слезы. Уткнулась головой в кожаную обивку сидения. Стараюсь не давить на ногу. Не получается. Вес тела смещен на эту часть.
Анзор встает коленками на сидение и немного двигает меня, осторожно, видя мои мучения.
– Так легче?
– Легче… – тихо бубню под нос, всхлипывая.
Повисает молчание. Он все еще склонившийся надо мной. Смотрит.
– У тебя, скорее всего, только вывих. Я разбираюсь в травмах. Все нормально будет… – снова повторяет этот свой бред.
– Нормально? – поднимаю на него яростный взгляд сквозь пелену от застилающих слез. Задыхаюсь от возмущения. – Это ты называешь нормальным? А полицию ты вызвать не желаешь, Анзор? Напомнить тебе, при каких обстоятельствах я сиганула со второго этажа?
Наши взгляды снова пересекаются.
Понимаю, что вообще не в том сейчас положении, чтобы качать права и обострять. Мне бы Богу помолиться, чтобы он меня в покое живой оставил, а там уж соберу себя в прямом смысле по косточкам… Если смогу… Считай, еще легко отделалась от такого урода. Но просто эта его утешающая манера…
– Я не собирался тебя насиловать, Рада, – говорит он сухо и сипло, – я баб не насилую. Так, решил просто припугнуть и проучить, чтоб больше не выпендривалась. Я ж не знал, что ты такая…
– Какая?
Молчит. Смотрит.
Анзор садится снаружи машины на корточки, чтобы мне было не больно поднимать голову. Дверь в авто открыта, я все еще внутри. Травмированного человека лучше не трогать до приезда специальной бригады, чтобы не навредить. Это даже я знаю. Король уличных гонок, не сомневаюсь, тем более.
– Я готов взять на себя ответственность и понести наказание, Рада, – говорит он вдруг мне, а я задумываюсь: откуда это он вообще знает мое имя. До этого состояние шока и боли как‑то не давало об этом задумываться… – Приедем в госпиталь, можешь на меня заявить. Вызовем полицию.
Сглатываю ком в горле и отворачиваюсь. Ничего ему сейчас не отвечаю. Слишком больно. Слишком устала. У меня вообще‑то учеба, а я лежу в каком‑то гребаном гараже на заднем сидении танка, в который влетела через люк, словно бы я граната…
