Кавказский Хищник. Плохая девочка будет наказана

Мужчины прощаются, но Алихан тут же окликает друга.

– Совсем забыл! Сабина тут передала вам завтрак! Еще теплый.

Он протягивает бумажный пакет из салона и снова мне кивает, как только наши глаза пересекаются.

Анзор тут же раскрывает заготовленный сверток. У меня и правда слюнки текут после многих часов скудных перекусов на трассе.

Ароматные чуду – лепешки с сыром и зеленью, свежесваренный кофе в термосе. Еще какая‑то кашеобразная паста в небольших контейнерах.

– Попробуй, это абрикосовый урбеч. Его делают из косточек спелых плодов и потом разводят с медом. В Москве он тоже стал продаваться, но его делают более густым, под местных. А мы едим его именно так.

Он демонстративно макает свернутую рулончиком пышку в урбеч.

Повторяю за ним – и не могу не прищуриться от удовольствия.

– Очень вкусно, – говорю честно.

– Лучше твоего шоколада с фисташками? – усмехается Анзор.

А мои глаза загораются идеей.

Он видит это и улыбается еще шире.

– Неугомонная, – машет головой.

– Всем нужно выживать.

Он теперь смотрит острее и темнее. Открывает рот, чтобы что–то сказать, но в итоге решает промолчать, концентрируясь на еде.

Делаю то же самое. А вот я не могу не спросить то, что прямо раздирает изнутри меня любопытством.

– Если мне не изменяет память, этот твой друг Алихан уже был женат, когда мы с тобой. Расставались. Почему ты поздравил его со свадьбой? Он развелся и женился снова?

Анзор переводит на меня ироничный взгляд.

– Нет, не развелся. Он взял вторую жену.

Внутри все клокочет. Надуваю губы и перевожу глаза на окно. Какой красивый пейзаж. И почему эти похотливые уроды‑многоженцы имеют счастье жить в такой красоте!

– Это отвратительно.

– Почему? – нагло хмыкает. – Он может себе это позволить. И финансово, и физически. Так в чем проблема?

– У вас все сводится к деньгам и физиологии.

Анзор теперь ржет в голос.

– А что еще важно, Рада? А, понимаю, к чему ты ведешь. Внимание, романтика, жизнь душа в душу. Не переживай за Алихана, у них этого предостаточно.

Этот издевательский, самодовольный тон прям бесит. Хочется колоть и колоть в ответ. А я все никак не могу нащупать, чем именно его ковырнуть так, чтобы стереть эту говноулыбочку.

– Хорошо, что я родилась русской девушкой и вправе выбирать себе столько мужчин, сколько захочу. И не думать о том, что кого‑то с кем‑то придется делить. Выбор слишком велик, чтобы зацикливать свой мир вокруг того, кто уже не свободен.

Укол оказывается эффективным. Глаза Анзора на этот раз загораются ядовитым блеском. Вызов принят.

– Вторая жена Алихана – русская, Рада.

Фыркаю.

– Идиотка. В жизни не поверю, что она сама, добровольно сказала ему «да».

– Судя по довольному, как у кота, выражению лица друга, уверен, что в определенных позах и ситуациях она точно говорит ему «да» и не один раз.

– Животные, – бурчу себе под нос. И, черт возьми, смущаюсь! Рядом с ним смущаюсь! Какого черта он продолжает смотреть на меня!

– Забыла, ты ж у нас тоже многоженец, – продолжаю обострять, дожевывая последний кусок, который едва ли комом не встает, – и каждая твоя баба знает свое место.

Знаю, знаю, что я сама виновата, что провоцирую. Но не могу промолчать. Таков уж мой характер. Потому что все это дико, жутко, унизительно, шовинистически и неправильно.

– Ты права, Рада. Каждая моя баба знает свое место.

Тон в голосе невольно заставляет снова поднять на него взгляд.

Осекаюсь, когда вижу эту горячую черную бездну. Сердце дико стучит в груди, в горле растет ком.

Его самоуверенность сильно бьет и по нервам, и по моему самообладанию.

– У тебя есть на эту тему другие вопросы? – высокомерно вскидывает бровь.

– Нет, у меня нет к тебе других вопросов, – отвечаю тихо и тут же отворачиваюсь к окну.

– Тогда поехали. Нам еще в горы подниматься.

 

Глава 16

 

– Зачем мы приехали в Республику, если Аскеров тоже из этих мест? Разве это безопаснее, чем быть в Москве?

– В разы, – невозмутимо отвечает Анзор, выкручивая руль на очередном вираже серпантина. – Особенность Республики в ее клановости, Рада. Здесь каждый склон – это своя крепость. По‑настоящему безопасно я могу себя чувствовать только на своей исторической земле, где никто не предаст. Где каждый камень пропитан кровью моих предков.

– Но ведь у Аскеровых, если я правильно тебя поняла, тоже есть свои горы.

– Именно. И потому мы едем в мои родовые места инкогнито. Потому не даем себе передышку на ночевку.

– Мы будем. жить в том доме, где я уже была? – эти слова невольно царапают горло остротой смущения. Стоило нам только въехать на серпантин, воспоминания затопили меня, как сель, сбегающая с горы. Помню эту романику, помню жаркий секс ночью, помню наше соитие у окна с видом на обрыв. Я была счастлива в тот момент в его объятиях. А он – в моих. Я знала точно. И именно после той нашей поездки, прерванной покушением на отца Анзора этими самыми Аскеровыми, и начался обратный отсчет нашего счастья.

– Через час мы подъедем к заповеднику, Рада. На машине туда нельзя, но нам и не стоит туда подаваться на машине. Потому что высока вероятность, что за время нашего пути Аскеровы уже вычислили, что я уехал из города вместе с тобой. Проверить камеры по трассе – не очень сложное дело, тем более для них. Я и не сомневался в том, что так будет. Мы просто выиграли время.

– И что мы будем делать. в заповеднике?

Он бросил на меня острый взгляд, потом снова вернулся к непростой дороге. Мы поднялись так высоко, что сейчас то и дело въезжали в молочный туман нанизанных на горные пики низких облаков.