Когда заплачет розовый фламинго

Марк слышал от многих родителей слова о том, что их чадо самое лучшее. И не спорил с ними. Пусть тешут себя иллюзиями, а он знает точно: лучше его Сонечки нет. Есть дети умные, есть талантливые, есть добрые, есть красивые, а в его дочке все эти качества сочетаются. Ангел, а не девочка. И учится на отлично, и поет как соловушка, и помогает всем бескорыстно. «Не перехвали!» – постоянно одергивала его жена. Но Марк только отмахивался. Нет у его дочки изъянов, и точка.

– Пап, у меня ноги толстые, – хныкала та.

– Что ты выдумываешь? – возмущался он. – Ты вся ладненькая, стройненькая.

– Не вся, – не сдавалась Соня. – У меня ляжки как у бройлерной курицы.

– Аппетитные?

– Жирные.

– А ты спички хочешь? Как у подружки Маняши? – Та школу моделей окончила, ходила по кастингам и постоянно сидела на диетах, чтобы не растолстеть до размера S. По ее мнению, сразу после него начиналось ожирение.

– Мне о таких ногах, как у нее, только мечтать. У Маняши они от ушей…

– Поэтому она и хочет моделью стать. – Свою дочь он точно не пустил бы в мир гламура. – А ты все еще ветеринаром?

Дочка отвечала утвердительно, чем огорчала Марка. Ему хотелось, чтобы его девочка получила «чистенькую» профессию. Финансиста, например. Или психолога. Но Соня с детства мечтала помогать животным и уже в этом году собиралась поступить в колледж Астраханского государственного университета.

– Мама дома? – спросил Марк у дочери.

– В школе.

– А ты почему уроки прогуливаешь?

– Пап, сегодня воскресенье. – Соня отобрала у него упаковку с сосисками, выложила их на тарелку и сунула ее в микроволновку. – А мама не на занятиях, а в дамском клубе – она организовала его, чтобы дать возможность родительницам учеников собираться за чаем для обсуждения книг, фильмов, передач.

– Ты скажи ей, что я только к ужину дома буду.

– За лодкой поедешь?

– Нет, другие дела у меня. – Марк погладил Гектора, почесал его за вислым ухом, чтобы тот не чувствовал себя обделенным лаской. – И этого обормота с собой забери, мне сейчас не до него.

Пес, будто поняв человеческую речь, заскулил.

– Он тоже за тебя беспокоился, выл всю ночь, – сообщила доча. Сосиски разогрелись, и она достала их из микроволновки, намазала горчицей и кетчупом, как любил Марк, протянула ему вилку: – Поешь нормально. А потом побрейся: выглядишь как леший.

– Дома, вечером.

– Что приготовить на ужин? – Соня уродилась отличной кулинаркой и часто брала на себя обязанности домашнего повара.

– Свое фирменное жаркое. И остуди для меня настойку, приму пару стопок для аппетита.

Дочка кивнула своей хорошенькой головкой. Она с детства боялась пьяных – с тех пор, как ее напугал сосед‑алкаш. Не со зла, а по неосторожности. Он перепутал дворы, ввалился в их и упал на пятилетнюю Соню. После этого случая в доме Марка Тахирова перестали проводиться застолья. Видя захмелевших гостей, а не дай бог родителей, девочка начинала плакать и дрожать. С возрастом страх ушел, но привычка в семье осталась, и Марк, если хотел напиться, делал это вне дома, а когда возвращался, ложился спать в бане. Но две‑три стопки для аппетита он позволял себе принимать при дочери.

– Ой, у меня же при себе есть свежая выпечка, – спохватилась она. – Купила в пекарне маковых крендельков, да наелась одним. – Соня достала из сумочки бумажный пакет, в котором лежал, источая дивный аромат, крендель с обсыпкой.

Марк с благодарностью его принял. Без хлеба он вообще ничего не ел – ни макарон, ни пельменей, – а в домике не нашлось даже черствой горбушки.

– Ты такой смешной в этом халате, – хихикнула дочка.

Марк ей подмигнул.

Сонечка, его девочка… Как он ждал ее рождения! На миленькой маленькой учительнице по имени Анна он женился, как принято говорить, «по залету». Но через две недели после свадьбы они потеряли ребенка. Первый выкидыш – это огорчение, но не беда. Беда, когда после третьего беременность не наступает. Аня тогда на развод подала. Сказала, не нужна тебе такая жена, ищи другую. Но Марк не мог так поступить с ней. Да и рано было сдаваться: им всего по двадцать четыре!

Когда Аня наконец забеременела, Марк отвез ее в Саратов, где жила и работала гинекологом его тетка. Под ее контролем жена вынашивала Сонечку. Марк навещал ее раз в неделю, гоняя из города в город на старом «каблуке». Сколько раз тот ломался в дороге, и Марк бросал машину, добирался на попутках, но не мог пересесть на поезд, а тем более самолет из‑за нехватки денег. «Каблук» на солярке гонял, а ту Марк покупал в порту за копейки.

Он присутствовал при родах, сам перерезал пуповину. Дочка получилась точной копией папы. Только голубоглазой, но все уверяли, что цвет изменится. И волосики на лысой головке отрастут темные, как у родителей. Но шли месяцы, а Сонины глаза только ярче стали. И пушок на макушке вылез желтенький.

Сейчас Соня так же походила на отца чертами, но не мастью. Он уродился чернявым, кудрявым, смуглым. В Марке каких только кровей не намешано: и бурятская, и казахская, и еврейская, и белорусская. Жена его была наполовину русской, наполовину татаркой. Дочку же они родили чистую славянку. И похожа она оказалась даже не на Марка, а на его бабку из‑под Гомеля. Ту самую, что стала женой карлика, вернувшегося с войны великаном. Благодаря своей красоте она и смогла покорить первого парня на деревне.

…Когда Марк расправился с кренделем и сосисками – а ушло на это меньше пяти минут, – Соня покинула домик вместе с упирающимся Гектором. Марк махал им вслед и улыбался, но через силу, потому что никаких поводов для радости у него не было.

Вчера утром он на своей моторке отправился в отдаленное калмыцкое поселение, где обитали контрабандисты. С ними Марк дела вел с юности. Закупал товар, когда на теплоходе матросом работал, а было ему тогда пятнадцать (позади первый курс речного училища). Когда торговую точку открыл, тоже деликатесы брал у калмыков. В последние годы, сменив род деятельности, обращался к контрабандистам за ссудами. Давали без залога, под умеренный процент. Марк всегда отдавал в срок. Считай, у него была отличная кредитная история. Поэтому, когда ему потребовалась огромная, по его меркам, сумма, он получил ее без проблем. Но вот беда… Отдавать нечем было! Погорел его бизнес – буквально. На грузовом теплоходе, который он приобрел на занятые деньги, случился пожар. Страховка весь ремонт не покрывала, но хуже другое: ее все никак не выплачивали, так что судно простаивало в доке, а первую часть кредита нужно было отдать еще в прошлом месяце.