Командная игра

Я всегда знала, кем хочу стать. Поэтому, получив диплом в одном из лучших колледжей штата, была уверена – полдела сделано. Если бы в тот день, когда я подавала документы для поступления, мне кто‑нибудь сказал, что через десять лет я буду сидеть за крошечным столом, напоминающим игровую площадку для грызунов, и в перерывах между прислуживанием стерве‑боссу выдумывать гороскопы, я бы плюнула на все и пошла работать проституткой. По крайней мере, к этому времени мои старания ценились бы куда больше, а огромного студенческого кредита, который я буду выплачивать до конца своих жалких дней, не существовало бы вовсе.

– Ты как, Мэдс? Порядок? – не отводя глаз от своего монитора, спросил Энди, рабочий стол которого стоял рядом с моим.

Со своей любовью к шелковым рубашкам с леопардовым принтом и гелю для волос, которым парень ежедневно заливал свои густые черные волосы, зачесывая их назад в стиле итальянского мафиози, он смахивал на владельца стриптиз‑клуба, застрявшего в 2010‑м.

Энди был законченным трудоголиком. Целыми днями парень скролил ленты в своих социальных сетях, которые состояли исключительно из спортивных новостей, и делал по ним тысячи заметок. Он всегда был в курсе, где какая команда играет, с каким счетом завершился тот или иной матч, а еще помнил наизусть все важные и не очень спортивные даты. К своим неполным тридцати Бишоп уже заработал несколько профессиональных наград и имел все шансы со временем стать настоящей легендой в сфере спортивной журналистики.

– Раздавлена, но все еще жива, – попыталась я пошутить.

Быстро проглатывать обиды – полезный жизненный навык, которым за шесть лет работы с Вивьен я овладела в совершенстве. Как говорила великая Эппи Фридман, «цепляться за обиду – значит позволять тому, кого ты презираешь, жить бесплатно в твоей голове».

– Ты проверила мою статью о нецелевом использовании городских средств? – раздавшийся за спиной голос Тары заставил меня подпрыгнуть на месте. Я не слышала, как она подошла.

Тара обогнула стол и оказалась передо мной. Густой восточный аромат ее недорогого парфюма, который она носила с гордостью королевы, защекотал мне ноздри. На ней были темные узкие джинсы и блестящая дизайнерская блузка, мерцавшая, как новогодние огни.

– Будет готова через сорок минут, – ответила я.

– Через двадцать.

Мне очень хотелось послать ее к черту, но я быстро взяла себя в руки.

– Как скажешь.

Когда я проходила здесь стажировку, Тара Парсон была моим наставником. В то время я находилась в поиске жилья, и она предложила мне совместную аренду маленькой, но довольной милой квартирки в районе Чизмен‑парка. С тех пор мы живем вместе. И даже неплохо ладим.

Тара – талантливый журналист. Настоящая ищейка с непревзойденным чутьем на скандалы. Она сотрудничала со многими тайными источниками, которые подкармливали ее скандальными инсайдами, и, пожалуй, была единственной любимицей Вивьен.

– Милая фотка с Харди, – произнесла она странным тоном, прищурив глаза.

Я повернула голову и свирепо посмотрела на Энди. Тот в ответ вскинул руки.

– Прости, Мэдс. Я не знал, что это что‑то секретное.

– Не секретное. Просто Вивьен тоже ее увидела, – вздохнула я, стараясь скрыть раздражение в голосе. – И теперь мне нужно убедить Харди дать «БЛАЙМИ!» интервью.

Тара и Энди переглянулись и одновременно залились смехом.

Я закатила глаза:

– Знаю.

– Харди всегда не слишком жаловал прессу, – фыркнула Тара. – Но сейчас, переживая эпичную полосу неудач, Мистер Хоккей и вовсе слетел с катушек.

– Похоже, его полоса неудач уже закончилась, – заметила я.

Я не смотрела вчерашний матч «Дьяволов» против «чикагцев», но благодаря отцу, который посреди ночи прислал мне селфи своего счастливого, раскрасневшегося от пива лица на фоне включенного телевизора с подписью: «РИД ЗАБИЛ!!!», знала его финал.

– Это был охренительный гол! – воскликнул Энди, радостно седлая любимую тему. – Мейсон сделал отличные снимки. Хотите взглянуть?

– Нет, – ответили мы с Тарой одновременно, и Бишоп показал нам средний палец.

– Кстати, о спорте… – Оглядевшись по сторонам, Тара слегка наклонилась вперед и понизила голос. – Похоже, у меня есть кое‑что стоящее на Кори Дарнелла.

– Футболист? – нахмурилась я.

– Ветеран «Денверских Гризли», – с энтузиазмом закивал охваченный любопытством Энди.

– Так вот, – продолжила Тара. – Согласно моим источникам, Дарнелл тайно пожертвовал весь свой годовой гонорар, который составил три с половиной миллиона долларов, частному центру реабилитации «Феникс». И это на фоне слухов о том, что в этом рехабе лечится его дочь.

– Наркотики? – поинтересовался Энди.

– Попытка суицида, – бросила Тара, заправляя за уши свои короткие прямые волосы цвета свежевыпавшего снега.

– Боже мой, Ти. Это очень чувствительная тема, – покачала я головой. – Может, не стоит поднимать ее в журнале?

Красивые кристально‑голубые глаза Парсон сузились, до краев наполнившись непониманием.

– Шутишь? Это же бомба.

– «Грязная» бомба.

– Тем лучше, – усмехнулась Тара, приподнимая подбородок. Ее строгая диета запрещала ей есть все самое вкусное, и, я думаю, отчасти поэтому она всегда была немного злая. – Пойду отнесу ее Вивьен. Это определенно повлияет на мою премию в конце года. Завидуйте, неудачники!

Когда она ушла, мы с Энди обменялись хмурыми взглядами, и я вернулась к работе.

 

* * *

 

Спустя час в моей сумке завибрировал телефон. Вытащив его, я взглянула на экран и с улыбкой ответила на звонок:

– Привет, пап.

– Как дела, букашка? – Его низкий, теплый голос напоминал мне летнюю грозу.

Я нажала «Сохранить», сняла очки для чтения, которые надевала, когда работала с текстом, и потерла переносицу.

– Все супер. – Забравшись с ногами на кресло, я выдвинула верхний ящик стола и вытащила пакетик попкорна со вкусом соленой карамели. Преимущество работы офисной невидимкой заключалось в том, что большую часть времени никому вокруг не было до меня никакого дела. – А твои, пап?