Командная игра

– После долгожданной победы «Дьяволов»? Все еще танцую! – засмеялся он. – Как прошло твое вчерашнее свидание?

– Эм… Довольно мило.

Это свидание было полной катастрофой. Больше часа тридцатилетний разведенный Козерог по имени Майк с энтузиазмом рассказывал мне о своей работе. И все бы ничего, если бы ее местом не была скотобойня. Жутко дорогое ямайское карри, которое я заказала себе в тот вечер, так и осталось нетронутым.

– Кстати, тебе понравилась фотография? – спросила я, меняя тему.

– Какая фотография?

– Лежит на электронной почте.

– Прости, букашка. Совсем закрутился. – В трубке послышался скрип дивана, затем звуки шаркающей походки отца. Я улыбнулась, услышав на заднем фоне Rocking Around the Christmas Tree Бренды Ли. – Эйба вчера лягнула лошадь. Ничего серьезного, но ты же знаешь этого старого притворялу. Разыграл целое представление…

Эйб и мой отец Гэри были родными братьями. Эйб владел небольшим захудалым баром под названием «Кроличья нора», где мой папа работал поваром. Двадцать четыре года назад наши семьи объединила общая трагедия. Жена дяди Кэтлин и моя мама Лили погибли в результате схода лавины, когда катались на лыжах в горах Колорадо. Мне было три.

– СРАНЬ ГОСПОДНЯ! – радостно взревел отец. – Я ЗНАЛ! Знал, что это когда‑нибудь случится!

– Пап, это не то, что ты…

– И давно вы вместе? Матерь божья! Рид Харди и моя девочка! Когда я загадывал желание на прошлое Рождество, то и подумать не мог, что оно исполнится так быстро.

Откинув голову на спинку, я шумно выдохнула и уставилась в потолок.

– Пап…

– Надеюсь, он ведет себя с тобой как джентльмен? Насколько серьезны его намерения? Ты уже познакомилась с его семьей? Как бы я ни любил этого парня, если он тебя обидит, хоккейная шайба станет третьим глазом на его упрямом лбу.

– Папа, мы не встречаемся!

Повисла пауза.

– Вот как… – Теперь его голос звучал разбито, и я почувствовала себя худшей дочерью на свете.

Мой отец был моим героем. Понимающий. Искренний. Забавный. Настоящий папа‑медведь с провинциальным обаянием и темпераментом Дикого Запада. Мой разум тут же заполнили картинки его заботы обо мне. Как он учил меня выпекать сладости на нашей старой крошечной кухне. Как продал свои любимые рыболовные снасти, чтобы купить мне самое красивое платье на выпускной. Как каждую годовщину гибели мамы поднимался вместе со мной в горы, чтобы я могла немного побыть с ней…

После того, как мама ушла, отец так и не сошелся ни с одной женщиной. Его любовь к ней была такой же глубокой, как и его горе. Но, несмотря ни на что, он всегда надевал для меня свою фирменную улыбку – широкую, ясную, с неполным рядом зубов, – она не скрывала печаль в его глазах, но всегда дарила мне чувство безопасности. И уверенность, что папа по‑прежнему рядом.

– Мы дружим, – зачем‑то соврала я, после чего сразу же набила рот попкорном, чтобы заткнуться.

– Дружите?

Мое сердце наполнилось теплом, когда голос папы снова стал счастливым.

Я любила отца больше, чем кого‑либо в этой жизни, вероятно, именно поэтому лгала ему чаще, чем остальным. О своей работе, о зарплате, о съемном жилье, которое по моим рассказам представляло собой элитные апартаменты в Даунтауне…

Мне хотелось, чтобы папа гордился мной так же, как гордился моей матерью. По его рассказам, мама являлась ужасным поваром, но восхитительным пекарем. У нее была собственная мини‑пекарня, которая пользовалась огромной популярностью не только в Маунтин‑Бэй, но и в соседних городках. После ее смерти пекарню пришлось продать. К счастью, новые владельцы очень бережно отнеслись к ее истории. Прошло уже много лет, а в ней до сих пор подают фирменные морковно‑апельсиновые маффины по рецепту моей мамы, названные в ее честь, которые я заказываю всякий раз, когда приезжаю домой.

– Ага‑а‑а, – протянула я, мечтая провалиться под землю. – Ну, знаешь, не так, чтобы очень…

– Значит, он может приехать к нам на День благодарения?

Что?!

– Нет! – тихо воскликнула я, вжимаясь в кресло. – Это же семейный праздник, пап. И Рид наверняка захочет провести его дома, с родными.

– В Лос‑Анджелесе?

– Э‑э‑э… Ну да, – вздохнула я и отправила в рот еще одну небольшую горсть попкорна. Меня до сих пор удивлял тот факт, что мой отец практически наизусть помнил биографию незнакомого ему человека.

– Знаешь, пожалуй, ты права, – задумчиво произнес он. – Будет лучше, если вы приедете в Маунтин‑Бэй на Рождество. Порадуете старика…

В трубке раздался звук, похожий на всхлип, и я зажмурилась от стыда.

– Прости, пап, – с набитым ртом промычала я. – Позвоню тебе позже. Очень много работы.

Сбросив вызов, я оперлась локтями о стол и закрыла лицо руками.

Надеюсь, в аду не будет слишком жарко.

 

Глава 7

Рид

 

В жизни бывают моменты, когда лучше проявить сдержанность.

Это не один из них.

– Проваливайте на хер отсюда! – рявкнул я толпе недоумков с диктофонами в руках и прошел мимо, пихнув плечом самого громкого из них. Чувак едва устоял на ногах, и я ощутил легкий укол совести, но оборачиваться не стал.

Сам виноват. Нехрен было стоять у меня на пути и с мудаковатой ухмылкой спрашивать, понравилась ли мне моя вчерашняя игра в атаке. Разве гребаный ответ не написан у меня на лице?

Да, матч с «Виннипегскими Енотами» мы выиграли. Было чему радоваться. Идущие позади меня парни из команды сияли ярче рождественских гирлянд. Но только не я. Мое настроение полностью соответствовало температуре воздуха за окнами Денверского международного аэропорта – ниже нуля. Снисходительные улыбочки на лицах «Виннипегцев», когда мы совершали церемониальное рукопожатие после игры, до сих пор стояли у меня перед глазами.

Вылетая в Канаду, я был уверен, что повторю триумф последнего матча с «Орланами». Что с «засухой» покончено и моя блудная стерва‑удача вернулась к папочке в родную гавань. Но кто‑то там наверху решил: а не пойти ли мне в задницу? Как итог – ни одного гребаного гола.