Королева обмана

Ступаю на носочках мимо античных экспонатов, опасаясь привлечь ненужное внимание консьержа стуком шпилек, и молюсь, чтобы расстояние до выхода сокращалось быстрее. Зачем в жилом доме столько бесполезно пустующего пространства? Это же не аэропорт, в конце концов. Вдоль панорамных окон с видом на сквер, коих в Нью‑Йорке меньше, чем оазисов в пустыне, расположены несколько мягких диванов и кресел. Есть и журнальные столики с мини‑стеллажами, заполненными книгами. Ну, конечно… Пока дойдёшь до двери, можно вполне устать. А тут тебе и диван, и книга. Не удивлюсь, если за углом и бар имеется, и массажное кресло. Для чего квартира, если можно жить прямо в этом лобби?

Накануне я была до того увлечена поцелуями с красавчиком, что не потрудилась посмотреть по сторонам и запомнить, куда меня везут. Я – потенциальная жертва маньяка.

И лишь выйдя на улицу, понимаю, что попусту боялась и стыдилась: с Блэйком мы никогда больше не увидимся. Районом, в котором расположился небоскрёб, оказался Нижний Манхэттен. Определила это по статуе Свободы, отчётливо различимой в конце «туннеля» из рядов таких же высоких зданий. Итог утешительный и печальный одновременно: мы из разных миров, пусть и живём в одном городе, а, значит, и вероятность столкнуться лицом к лицу стремится к нулю.

Не желая находиться здесь ни минуты дольше, не трачу время на вызов такси. Вместо этого нахожу указатель метро и топаю в нужном направлении. Мне необходимо как можно скорее добраться до дома, смыть с себя следы страстной ночи и постараться всё забыть.

 

 

 

Глава 1 Только бизнес и ничего личного

 

Накануне…

Элиза

– Симонс, миленький, родненький, дай мне шесть недель, пожалуйста! Всего шесть недель! Деньги совсем скоро перечислят, – не в моих правилах клянчить, но та критическая ситуация, в которую я угодила, не оставляет выбора. Приходится унижаться.

– Элизабет, пойми меня правильно…

Вот как. Теперь мы перешли на американский аналог моего имени.

– Твой отец был хорошим другом, и ты мне как дочь, но я вряд ли смогу попросить отсрочку у покупателя, – продолжает распыляться мой арендодатель, а я грызу ноготь мизинца, глядя на своё взвинченное отражение в зеркале. – К тому же, владельцы двух других помещений согласились. Что это изменит?

Уже знаю, поэтому и пытаюсь найти варианты.

– Пожалуйста, хотя бы попробуй поговорить с ним, – упрашиваю я, больше не уверенная, что даже по прошествии этих недель у меня получится выкупить помещения. Бюрократические затыки никто не отменял.

Но перед смертью не надышишься. Я обязана перепробовать разные возможности.

– Лиз… – заводит он жалостливо, но тут же сдаётся: – Ладно, попробую.

– Спасибо! Большое спасибо, Симонс!

Нажав «отбой», отшвыриваю смартфон устаревшей модели в сторону и валюсь навзничь на кровать, упираясь взглядом в потолок. Я просчиталась по всем фронтам, открывая несколько лет назад собственный бизнес на 7‑й улице Брайтон‑бич. Последовала за модой, а в итоге села в лужу, поскольку любой тренд имеет свойство вытесняться новым трендом, и я была обязана учесть это гораздо раньше.

В этом районе на самом юге Бруклина я прожила всю жизнь. Родители эмигрировали в США из России в конце девяностых, когда мама была беременна мной. В общем, я американский пирожок с русской начинкой. Соседство со своими земляками не давало забыть ни языка, ни традиций, да и дома мы постоянно говорили по‑русски.

Особенно нравился наш мат. Колоритный, живой! И уникальный, не побоюсь этого слова. «Fuck» или «shit» знают все в любой точке глобуса, а вот спроси какого‑нибудь австралийца что означает «ебанашка», он не поймёт. Такого и в русско‑английском словаре нет, сто процентов. Благодаря телефонному разговору за последнюю минуту вспомнилось порядка пятидесяти отборных матерных слов, но, даже прорычав их в пустоту, легче не стало. Симонс ни в чём не виноват. Договор аренды и так истёк на днях, и я не вправе требовать его продления.

В глазах собираются солёные слёзы‑предатели. Больше всего тревожит не сам факт замаячившей потери бизнеса, а то, что он был построен на деньги родителей, погибших в автомобильной аварии три года назад. Я мечтала стать той, кем они гордились бы, а, выходит, пустила наследство по ветру.

Старый приятель отца, Симонс Бушеми, который и предоставил мне помещение под студию восковой эпиляции, шугаринга и SPA‑процедур «EPIcenter», сегодня поставил жирную точку этому откосу. Ниже некуда.

Мой салон занимает одно из трёх помещений на первом этаже многоквартирного жилого дома. В ближайшем будущем я планировала выкупить все три для расширения бизнеса. В мечтах это должно было стать местом силы и красоты при доступных ценах. SPA‑зона, массаж, фитобочка, ногтевой сервис, парикмахерская и, конечно, эпиляция. Первоклассный лазерный аппарат уже заждался меня в корзине специализированного Интернет‑магазина. Шугаринг и ваксинг постепенно вытесняются технологичными методиками, и совсем недавно я прошла переобучение, получила лицензию и консультировалась с банком. Мне готовы предоставить ссуду под невысокий процент.

Проблема в том, что дом покойной бабушки в России продавался несколько дольше, чем ожидалось, а моих сбережений недостаточно. И в тот момент, когда меня обрадовали, что покупатель на унаследованный дом нашёлся, случилось это: в мои планы вероломно вторглась компания «Паблик Билдингс».

Накануне я пыталась втихаря разрулить ситуацию с хозяевами других двух помещений, приплатить им, чтобы они подождали меня, но и тут ждал провал. Они заключили договор аванса, и в случае расторжения им придётся выплатить непосильную неустойку.

Как теперь быть?

Если на время отмести идею с расширением, то, как ни крути, других подходящих площадей в нашем районе нет, я разнюхивала. Можно было бы затянуть пояс потуже, арендовать помещение в другом районе Нью‑Йорка и повысить цены на услуги, но наработанные клиенты предпочтут ходить к тому, кто под боком. А под боком останется мой единственный конкурент в Брайтон‑бич – салон «Богиня».

Собрать новую клиентуру я не успею. Для выхода на новый рынок нужна агрессивная реклама, да и при идеальном раскладе в ближайшие месяцы ни о каких доходах речи быть не может. Предстоят сплошные вложения. В нашем райончике я каталась как сыр в масле, поскольку здесь сложилась своя диаспора, а кому я сдалась в Большом яблоке? Это как выпустить карася, привыкшего к пресной речушке, в огромный солёный океан.

Стоит признать: бизнесвумен из меня вышла так себе. Я оказалась недальновидной, поэтому на кого обижаться? На более ушлого и дерзкого, который подсуетился раньше меня? И это при том, что я с отличием закончила местный колледж, получив профессию маркетолога. Может, я непригодна для ведения бизнеса? Может, работать в чьём‑то подчинении – это мой потолок?