Королевская кровь-13. Часть 1

– Как будто все это было сном, – согласился Люк едва слышно. Он тоже был необычайно умиротворен – я привыкла к его сокрушающей силе, энергии, оттягу, с которым он делал все, а сейчас я падала в него как в теплое одеяло, он словно кружил меня в согревающем вихре.

– Откуда снег, как думаешь? Это из‑за возвращения Жреца?

– Скорее всего, – ответил он так же тихо. – Надеюсь, ненадолго. Мы еще можем успеть высеять и собрать урожай, да и много людей осталось без крова после божественных боев и разломов, им в холод придется тяжело, а у нас пока нет возможности помочь. Нужно додавливать оставшихся иномирян.

Я улыбнулась.

– Ты уже говоришь как король, Люк.

– Я все же очень надеюсь избежать этой участи, детка, – он продолжал задумчиво водить губами по моей макушке, затылку, грея дыханием, и я расслаблялась еще больше.

– Кстати! – вспомнила я. – Мы же не забрали державу Инлия Инландера с башни! Собирались же!

– Собирались, – со смешком подтвердил он.

Я тоже хмыкнула, вновь расслабляясь. Мы целый день после его возвращения не отлипали друг от друга – замок возвращался в привычную жизнь, мы успели и переодеться, и чинно, почти без тисканья, принять совместный душ: я рассказывала Люку все, что произошло со мной и с Вейном после того, как я вызволила его из пещеры, а он – что произошло с ним. Лишь иногда я уступала его родным – Рите, Берни, леди Лотте, – мы навещали бывших раненых и Леймина, мы заходили к доктору Кастеру, чтобы посмотреть, как там дети, но наша жажда быть рядом была так велика, что через какое‑то время я снова вцеплялась в мужа или он притягивал меня к себе, и мы шли дальше по делам кого‑то из нас. А вечером, после семейного теплого ужина, где присутствовал и герцог Таммингтон, мы вышли из столовой на третьем этаже и направились в башню, честно собираясь забрать державу первопредка и дальше лечь спать. Потому что ни я, ни Люк, нормально не спали уже долгое время.

Меня кольнуло возбуждением, и я прикрыла глаза, вспоминая, как уже пройдя четвертый этаж с нашими покоями и поднимаясь на мансарду, откуда и выходили лестницы на башни, муж подал мне руку – мне уже тяжеловато было подниматься. Поцеловал ее, пока я переводила дыхание между пролетами, спросил:

– Может, я сам за ней схожу?

А я покачала головой – мне хотелось видеть его глаза, когда он ее увидит. Погладила по щеке – и нечаянно провела большим пальцем по губам.

Люк ли перехватил его, я ли скользнула им в рот мужа – и дальше он уже целовал меня, и лихорадочно и горячо шептал мне «Детка, как же я соскучился».

Мне кажется, он донес меня до наших семейных покоев на руках – я и боялась, что мы вдвоем свалимся с лестницы, и хихикала, и упоенно целовала его в шею, и была в какой‑то безумной эйфории, словно паря над землей.

Люк был очень жаден и очень осторожен – и все прошедшие сутки, недели, месяцы с начала войны вылились в такой затяжной, полусонно‑яркий праздник жизни и любви, что я обнаружила себя через пару или тройку часов расслабленно‑вымотанной в ванной, почти спящей на Люке – и его, криво улыбающегося от удовольствия, с тяжело ходящим туда‑сюда кадыком и совершенно черными от экстаза глазами.

Дети на удивление вели себя тихо. Видимо, прародитель‑Инлий строго следит за тем, чтобы в деле размножения его потомкам никто не мешал.

Затем мы рухнули спать – и понятно, что ни за какой державой мы не пошли.

 

Я прислушалась к себе и поняла, что не сильно‑то хочу обратно в постель.

– Может, сейчас сходим? – предложила я, оглядываясь на мужа. Предложила наобум и вдруг загорелась идеей.

Он подумал несколько секунд. Глаза его пульсировали в темноте слабым белым светом.

– Я бы предложил отложить до утра, но доктор Кастер сказал, что желания беременной женщины – закон. Только я не хочу, чтобы ты снова лезла на лестницу.

– Другого‑то варианта нет, – проворчала я. – Или есть? – я подозрительно развернулась к нему.

Он рассмеялся, блеснув в темноте зубами. Распахнул окно.

– Ты серьезно?

– Зато это быстро, детка.

– Там холодно! И мне лень оборачиваться.

– Надень теплую пижаму. И тапочки. А я тебя отнесу.

– И ты считаешь это безопаснее чем лестница? – скептически высказалась я, натягивая‑таки кардиган и теплые толстые носки. Но внутри уже разгорался огонек адреналинового нетерпения.

– Не бойся, – хрипло шепнул он, привлекая меня к себе, – я тебя никогда не отпущу, Маришка.

Он коснулся губами моих губ и, обратившись клубами ветра, вынес меня за окно в снегопад, поцеловавший уколами холода мое лицо и руки, – а затем выше, к башне, и опустил прямо на площадку с орудиями за стенами башни. И там уже снова соткался в Люка.

Я улыбалась как ненормальная, глядя на него. Здесь было действительно холодно, гулял ветерок – Люк погладил его, и я почти увидела серебристую длинную змейку, поднырнувшую под его ладонь.

Из горящего масляного фонаря радостно вынырнул огнедух, обвил меня лентой пламени, согревая, и я пощекотала его, смеясь. Я как‑то чувствовала, что он скучает по полетам под моим крылом.

– Где держава? – поинтересовался Люк, оглядываясь. Я махнула рукой вверх, на выемку под крышей башни, но Люк уже сам увидел серебристое свечение, которое оттуда исходило. Он не стал вставать на ящик с оружием – поднялся в воздух под крышу так спокойно, будто сто раз это делал, и забрал раскрытый щитом артефакт. Я видела, как змеещит в его руке зашевелился, сплетаясь обратно в серебристый шар. Люк, спустившись, зашипел ругательство – одна из змей, вынырнув из державы, вцепилась зубами в его запястье, глотнула кровь. Артефакт полыхнул серебром, остальные гады вновь зашевелились и окутали руку моего мужа от запястья до локтя чем‑то вроде нарукавника. А затем вновь соткались в шар.

Люк смотрел на это с изумлением, замешанным на недоверии. Поднял глаза на меня.

– Надеюсь, Тамми придется им больше по вкусу, – с нервным смешком проговорила я. – Может, пожертвовать ему еще пару литров моей крови для надежности? Хотя у нас же есть еще трон Блакори, поэтому, возможно, вам с ним обоим отвертеться не получится.

Люк молчал, словно его обычное остроумие его покинуло.

– Я рассчитываю, что, раз Жрец вернулся, то у Блакории восстановится трон темной крови, – наконец ответил он. И пообещал: – Я не пойду на коронацию, Марина.

Змеи в его руке недовольно зашевелились, и ветер вокруг взвыл как‑то очень уж угрожающе.

– Думаешь, сработает? – вздохнула я, с намеком прислушавшись к вою стихии. – Да, я не хочу быть королевой, Люк. Я ведь все это время бежала от рамок и правил. Но при этом я понимаю, что от судьбы не уйдешь. Я же не слепая и не хочу закрывать глаза на очевидное. Я люблю тебя, – я обхватила его лицо руками и прошептала в губы, – я пойду с тобой куда угодно… но как же не хочется, Люк…