Королевская кровь-13. Часть 1

– Я знаю, Марина, – ответил он, прикрывая глаза и потираясь губами о мою щеку. – Ради тебя я очень постараюсь этого не допустить. Не зря же я взрастил Тамми. Он куда лучше, чище и ответственней меня.

Я прижалась лбом к его лбу. Держава в его руке холодила мою спину, но это был приятный холод.

– Хватит ругать моего мужа, – прошептала я строго. – Он самый лучший, понял?

– Даже не знаю, какой ты мне нравишься больше, – ответил он со смешком, – когда кусаешь меня или когда так нежна, как сейчас.

– Тебе все во мне нравится, – проворчала я.

– Я все в тебе люблю, – согласился мой послушный муж. – А теперь давай вниз и спать? Завтра Леймин, конечно, увидит все это на камерах и выскажет нам, но мы с тобой уже привычные, да?

 

Он заснул почти сразу – счастливое свойство мужчин отключаться мгновенно – а я лежала на его плече, смотрела на его лицо, целовала едва заметно, чтобы не разбудить, а мысли мои текли лениво, размеренно, как снег за окном.

Уже к вечеру вчерашнего дня, не успело еще успокоиться и встать в свои берега море, заработали телепорты. Но, кажется, это первый раз, когда мы с сестрами не побежали друг к другу, как только появилась такая возможность, потому что у всех оставались свои задачи. У Василины продолжалась зачистка столицы и ей было не до меня, Алину до завтра оставили в бункере – пока не восстановился Зигфрид, который мог бы ее перенести во дворец. Ани отдыхала после пережитого, Поля замещала Демьяна, который находился в виталистическом сне после ранения и истощения. К Каро мы могли ходить в любое время без согласования с Ши, но у нее уже была ночь.

Да и не могла я оставить Люка, который вернулся ко мне.

Мне было так спокойно еще и потому, что я откуда‑то была преисполнена знанием, что ничего плохого уже не произойдет. А что произойдет, мы переживем.

Расслабленная этой уверенностью, ощущением безопасности и счастья, я начала засыпать. Сквозь дрему мне думалось о том, что война еще не успела закончиться, еще впереди полное очищение Инляндии от иномирян и помощь людям, потерявшим все, а мое внимание уже перестроилось на будущее, словно организм поверил, что этому будущему быть. Мне предстояло носить детей еще месяца три – предварительный день родов стоял на начало октября, но двойням свойственно появляться на свет на месяцок раньше, так что они могли и конец августа застать. Я грезила, вспоминая маму с младшими на руках, и на сердце становилось тоскливо и тепло одновременно, я представляла Люка с детьми, и он отчего‑то казался мне растерянно‑изумленным. Думала о том, что мечта учиться на врача‑хирурга отдаляется на время взросления детей. Я засыпала и уже на грани сна и яви ощутила, как живот под тонкой ночной рубашкой холодит ветерок.

На миг удалось разлепить глаза – чтобы увидеть, как две мои недавние знакомые, тетушки‑змеи, с умилением перетекают через спину Люка, укладывают большие призрачные головы на мой живот, и шипят что‑то едва слышное, убаюкивающее. Дети внутри зашевелились, но лениво, тоже сонно, и я положила руку туда, куда упиралась чья‑то пятка.

– Т‑ш‑ш‑шшшш, – зашипели змеицы, и я снова сомкнула веки, успев на уходе в сон ощутить, как идут по телу мятные прохладные волны и от браслета, и от двух змей, прижавшихся ко мне как коты, напитывая меня искрящейся, как пузырьки шампанского, энергией.

 

Глава 2

 

Над Пьентаном тоже кружил снег. В столице Йеллоувиня уже рассветало, и коротко остриженная Каролина Рудлог, одетая в теплую пижаму и огромную красную кофту, унты и красную же шапку с ушками, вынесла на лужайку перед увитым цветами павильоном мольберт и краски. Она рисовала сомкнутые чуть фиолетовые лотосы на тронутой снежинками черной воде пруда с водопадиком и мельничным колесом, рисовала поседевшую зеленую траву вокруг, пожелтевшие в знак траура по Хань Ши огромные деревья, что своими ветвями защищали дворец от боя богов и праздничное голубое небо с тонкой паутиной облаков, из которых и сыпал снег.

Она понимала, что больше никогда в жизни такого не увидит. В эти дни много чего происходило того, что никто больше не увидит. И она торопилась, пока память о видениях была свежа – сейчас рисовала гармонию цветов в садах Ши, а до этого, вечером и ночью делала зарисовки на серию полотен про битву богов, рисовала Четери, рисовала Вея таким, каким она его не видела никогда, и сама не заметила, как ее сморил сон.

Сейчас ей было очень легко и радостно оттого, что она ощущала в мире – он словно излечивался от тяжелой болезни, креп, улыбался солнцу прямо как она сама. И лишь немного грусти укрывало ее сердце как белый снег траву – потому что она хотела быть сейчас в Рудлоге, дождаться Алину, встретиться со всеми сестрами, послушать их, пообнимать, – но не было возможности это сделать.

Из окна глядел на дочку Святослав Федорович – и понимал, насколько ярким диссонирующим пятном выглядит она на фоне окружающего торжественного покоя, изящной архитектуры дворцовых павильонов, стройной красоты парка. Шесть лет предстояло ей провести здесь – и как ни мудры Ши, а тысячелетняя традиция дворца будет прогибать и обтесывать ее под себя. И хватит ли ей сил, чтобы выстоять? Увидят ли, что на фоне ее инаковости традиция кажется еще величественней и драгоценнее?

Он тоже хотел побывать в Рудлоге, обнять детей, Алину. Но девочки там будут впятером, они будут друг у друга. А здесь, у Каролины, есть только он сам – и поэтому он останется с ней.

 

* * *

 

Над Бермонтом снегопад разразился нешуточный, и королева Полина, так уставшая за тревожный день, легла спать куда раньше шести утра, когда она оборачивалась медведицей. Сон не шел – сказались волнения последних дней и переживания за Демьяна, и она крутилась в том мерзком состоянии, когда одновременно хочешь спать и не можешь уснуть.

А может, играла свою роль почти полная луна – день‑два оставались до полнолуния. За событиями последних дней Поля и не обратила внимание на обострившиеся нюх и чувствительность, а теперь вот они проявляли себя во всей красе. Она, вертясь, не сопротивлялась мыслям, которые текли и текли, и вспоминала прошедший день.

 

Страну битва богов почти не задела, но разрушений из‑за потрескавшейся и вновь сросшейся земли было достаточно. Нужно было срочно организовывать помощь бермонтцам. Организовали бы и без нее – Демьян хорошо подбирал кадры, но она должна была учиться и потому присутствовала на совещаниях, слушала доклады о положении дел в столице и линдах, дабы понимать, что происходит и как с этим справиться.

Чтобы поднять дух народа, пришлось записывать обращение, которое транслировали по громкоговорителям с военных машин на улицах, а в линды послали письменно через телепорт‑почту. Полина превзошла себя в красноречии, поблагодарив бермонтцев за силу духа и рассказав о том, что король проявил чудеса мужества, помогая вернуться в мир Черному жрецу, сейчас восстанавливается после ранения, но завтра уже вернется в Бермонт.