Ковен сломленных

Чертов выпендрежник, проносится у меня в голове, и я, усмехнувшись, смотрю на Сабина. Киваю ему, давая понять, что услышала его, прежде чем обвести взглядом остальную группу. Медленно появляются ножи, а затем быстро исчезают. Нокс издает радостный крик, когда в его руке оказывается длинный меч, и он сжимает его не за лезвие, как было раньше, а за рукоять. Каллан выглядит невероятно шокированным, когда в его руке вырисовывается хлыст, и меня это тоже заставляет удивиться. За хлыст отвечает руна на тыльной стороне моей ладони. Быстро перебираю в памяти, были ли у Каллана какие‑нибудь другие руны, кроме этой, но не могу вспомнить. Помню только, что он показывал мне именно эту.

Внезапно в моей голове всплывает образ Валена, прижимающегося ко мне на кровати. Его колено вжимается между моих раздвинутых бедер, и он трется о чувствительную точку. Я издаю стон и прижимаюсь к его бедру, пытаясь продлить те ощущения, которые вызывает это восхитительное трение. Вален наклоняется надо мной и целует, его язык дразнит мой, еще больше разжигая во мне желание. Я стону ему в рот, и он сжимает мой сосок большим и указательным пальцами. А потом так же быстро, как и появилось, изображение исчезает, и я остаюсь опустошенной и неудовлетворенной.

Резко поворачиваю голову к Валену и замечаю, что он смотрит исподлобья, склонив голову набок.

– Просто небольшое напоминание о некоторых вещах, которые нужно сделать, прежде чем мы бросимся убивать плохих парней, – кричит он через поле.

Я неловко киваю, давая ему понять, что его образ и слова прозвучали громко и отчетливо.

С трудом сглатываю, когда из воспоминаний всплывает ощущение его губ на моих губах; его пальцы входят и выходят из меня, а удары фиолетовой магии доводят нас обоих до оргазма. Несмотря на то что я возбуждена, я понимаю, насколько он прав. Мне нужно убедиться, что все мои Избранные настолько сильны, насколько это возможно. «Я должна найти время, чтобы трахнуть Валена, Сабина и Торреза, – делаю мысленную пометку, а затем стараюсь не хихикать, как гребаная идиотка, над своим списком дел. – Боже, Винна, соберись. Разве не ты пару минут назад бубнила о том, что все это дерьмо не на жизнь, а на смерть? А теперь предаешься озорным мечтам о том, когда и где ты сможешь отметить своих Избранных».

Отмахиваюсь от своих рассеянных мыслей и провожу следующие четыре часа, рассказывая парням о том, как использовать имеющиеся у них руны, пока это не начинает казаться им второй натурой.

Удовлетворение, которое бурлит во мне, улетучивается, когда Каллан вскрикивает от боли и хватается за свою кровоточащую ладонь другой рукой. Райкер оказывается рядом через несколько секунд и залечивает рану.

– Спасибо, – рассеянно благодарит Каллан, вытирая оставшуюся кровь о джинсы.

Пытаюсь понять, что, черт возьми, порезало ему руку, так как не думала, что у него есть руны моих мечей, и тут меня осеняет.

Я не могу сдержать смех. Перед моим мысленным взором встает серьезное лицо Каллана, как будто он в режиме инструктора по строевой подготовке, и это заставляет меня еще сильнее захихикать. Все смотрят на меня так, словно я сошла с ума, и мне приходится приложить усилие, чтобы успокоиться и все объяснить.

– Каллан, – обращаюсь я к нему, все еще сдерживая смех. – Какие еще руны у тебя есть?

Каллан щурится, и я больше не могу сдерживаться, слезы текут по моим щекам.

– У тебя кинжалы на заднице, да? – спрашиваю я, и мой голос срывается на визг от чистого восторга.

– Я не буду отвечать на этот вопрос, – стиснув зубы говорит он.

Все вокруг начинают хихикать, когда наконец‑то обнаруживается источник моего веселья.

– Дай посмотрю, – умоляю я, и он одаривает меня оскорбленным взглядом.

– Нет, – возражает парень и опускает обе руки, чтобы прикрыться, как будто я вижу что‑то сквозь его черные спортивные штаны. Это заставляет меня смеяться еще сильнее. Смотрю на его выпуклые ягодицы и пытаюсь представить, как выглядят руны на нижней их части.

– Перестань быть такой извращенкой, – требует он и поворачивается так, чтобы я не видела его спину. Он тоже изо всех сил старается не расхохотаться, а я вытираю слезы от смеха со своего лица.

– О боже, мне чертовски это было необходимо, – признаю наконец я и благодарно улыбаюсь Каллану. – А если без шуток, то это одна из самых полезных штучек, что у меня есть, – заверяю я его, и он раздувается от гордости и убирает руки с того места, где прячутся руны.

Бастьен достает телефон из кармана.

– Сильва написал, что обед готов.

Они с Ноксом бросаются бегом к среднему дому. Я снова смеюсь, прежде чем одна мыслишка отрезвляет меня.

– Кто хочет проверить мою порцию на наличие в ней яда? – спрашиваю я, осознавая, что это не совсем шутка.

– И нашу, – добавляет Нэш, смотря вслед Бастьену и Ноксу.

Я слегка улыбаюсь ему, и прежде чем кто‑то из моих Избранных успевает что‑то сказать, Нэш спрашивает:

– Мы можем поговорить?

Выражение его лица серьезное и обеспокоенное. Я сразу же чувствую себя дерьмово из‑за того, что не поговорила с ним и его ковеном раньше и не убедилась, что с ребятами все в порядке. Просто вокруг слишком много парней, чье эго нужно потешить, и слишком много парней, которых нужно ублажить. На данный момент я ни хрена не могу уследить за всем этим.

– Конечно, – отвечаю я и многозначительно смотрю на Валена и остальных. Вален, похоже, не решается оставить меня с ребятами наедине, поэтому я жестом приглашаю Нэша, Эноха и Каллана следовать за мной. Пусть мои Избранные идут подзаправиться тем, что приготовил Сильва. Не оглядываясь, направляюсь к линии деревьев, зная, что «недружественный» ковен следует за мной. Надеюсь, Избранные пока что не разобрались с рунами на своих ушах и нас не подслушают.

– Как вы? Простите, что не спросила об этом раньше. Происходит слишком много всего, но это было дерьмово с моей стороны – не поинтересоваться.

Каллан прислоняется к толстому стволу сосны и снисходительно улыбается, Нэш понимающе кивает, а Энох внимательно наблюдает за мной, расставив ноги и скрестив руки на груди. Кажется, никто не горит желанием что‑либо говорить, и я не могу не чувствовать себя неловко под пристальным взглядом Клири.

– Эй, моргни, а то становится жутко, – бормочу я, и парни начинают смеяться. – Есть вести от Бэкета?

Наверное, следовало бы проявить больше беспокойства, учитывая, что я сыграла не последнюю роль в его нынешней запутанной ситуации, но видеть ковен без него странно.

– Он не отвечает на наши звонки. Мой отец сказал, что Бэкет готов сотрудничать и что они не думают, что он был причастен к чему‑либо. Скорее всего, Бэк вообще не знал, что задумал его отец, – говорит Энох, и на душе становится немного легче. – Отец, кстати, чуть ли не посекундно рассказал мне о том, что произошло в ту ночь… Ты сама‑то в порядке?

Я пожимаю плечами, не зная, как ответить на вопрос Эноха.

– Убийство никогда не было для меня привычкой, хотя, возможно, должно было стать. Я имею в виду, что убивала в целях самообороны или защиты других, поэтому никогда не чувствовала себя виновной. Но это первый раз, когда я трачу время на размышления о семьях или близких тех, с кем я расквиталась. Я не чувствую себя виноватой в том, что сделала, но я сочувствую Бэкету, и это, конечно, отстой, что то, что я сделала, причинило ему боль.