Кречет. Случайный шаг

– С нами поедешь, – нарушил воцарившееся молчание седой. – Сведу тебя к старшому нашему, ему все обскажешь. А после он и решит, куда тебе идти.

 

* * *

 

Войдя в небольшую, но светлую комнату, Беломир с интересом огляделся и, обернувшись, с улыбкой кивнул:

– Мне нравится. А платить как?

– А как сам решишь, – неожиданно заявила крепкая румяная женщина средних лет. – Можешь деньгой, а можешь работой какой. Мне все сойдет.

– И сколько деньгами получится? – не унимался парень, пытаясь понять, как дорого встанет ему такое жилье.

– Деньгами – две копейки за постой и за харчи пятачок, на том и сговоримся.

– Это в месяц?

– Так не в день же, – рассмеялась женщина.

– А такие деньги берете? – осторожно поинтересовался Беломир, вынимая из кошеля горсть медяков, снятых трофеями.

– А чего ж не взять. Тут у нас всякая деньга ходит. Вон, дойду до менялы да на наши и сменяю. А можно и так купцам отдать. Возьмут.

– И сколько такая монетка на наши деньги будет? – задал парень очередной вопрос, вынимая из кучки монетку самого малого достоинства.

– Эта‑то? А копейкой и будет. А вон та, поболе которая, эта уже в три копеечки встанет. Да откель же ты такой взялся, что никогда с менялой дела не имел?

– У нас другие деньги ходят, – быстренько выкрутился Беломир. – И менялы там тоже другие. Из свеев которые, – добавил он, вовремя вспомнив подходящее название народа тех мест.

– Далече забрался, соколик, – растерянно ахнула хозяйка дома.

– Не по своей воле, – развел парень руками.

– Добре. После побаим. Ты пока комнату обживай, – спохватившись, велела хозяйка, кивая на его баулы.

Все взятое трофеями Беломир возил в переметных сумках, так что на первый взгляд казалось, что вещей у него много. На самом деле все это было собрано для продажи. Носить что‑то после степных обитателей парень не собирался. К тому же все добытое явно было ему не по размеру. Среди всех встреченных местных обитателей только один оказался больше него по всем измерениям. И ростом, и в плечах. Обычно же местный народ был гораздо ниже и субтильнее. Жилистые, крепкие, но не выдающихся статей. Почему так, Беломир даже не пытался выяснять. Не до того. С обычными бы делами разобраться. Тем более что приключения у него и не думали заканчиваться.

Едва только он и десяток казаков въехали в стан, как седой Родомил, привстав в стременах, удрученно вздохнул, что‑то разглядывая:

– Похоже, опять Векша напился и бабу свою уму‑разуму учит.

– Что, шибко во хмелю буен? – на всякий случай поинтересовался Беломир.

– Да там другая беда. С бабой своей он уж пятый год живет, а она все дитя зачать не может. Вот она похоже на том разумом и подвинулась. Как Векша за ворота, она к какому‑нибудь соседнему мужику, подол задирать. Браты от нее уж шарахаться начали, словно от чумной. Ну не в себе баба. А Векша блуд тот терпеть не желает, вот и учит ее, то вожжами, а то и кулаками. И как еще насмерть не забил… – Родомил удрученно покрутил головой, вздыхая. – Ты учти, паря, коль женка коваля примется перед тобой хвост задирать, то Векша молчать не станет. А он мужик крепкий. Коваль как‑никак. Кулаком бугая трехлетку с копыт сшибает.

 

Конец ознакомительного фрагмента