Круассаны… и парочка убийств
– Мистер Эпплтон кричит, что я ему испортила все цифры и письма. Да какие цифры, когда тут его семья? Я бы все отдала, чтобы сейчас кататься со своими на велосипедах.
Тут замолкают и шумные сверчки, и свист ветра.
Представляю свою боль от потери Джем и умножаю ее во столько, сколько даже невозможно подумать. Надя приехала сюда не за мечтой.
Надя машет рукой, словно прогоняя эти мысли.
– Наконец он залезает на велосипед, но все равно жалуется и жалуется. Он показывает неприличные жесты руками, пропускает поворот и падает в лужу. Говорит, из‑за меня. Говорит, скажет тебе меня уволить и что ты его послушаешь.
Тут на ее лице проступает беспокойство.
Хмурый взгляд Би мог бы потопить корабли. Это они с Бернардом наняли моих главных сотрудников, Надю и нашего технаря‑механика‑ремонтника Жорди. Би объясняла, что они искали не только способности, но и душу. Они хотели взять на работу тех, кому радости велопрогулок пойдут на пользу.
С Надей все было понятно. История Жорди чуть более, если можно так сказать, сложная. Ладно, у него есть судимость. Сначала меня это беспокоило, но теперь уже нет.
Думаю, я – тоже часть их добрых деяний. Когда я подавала заявку на покупку «ПеДАлей», я предлагала, как мне кажется, хорошую цену и достойный опыт. Я подробно расписала, как умею обращаться с цифрами, а также год, когда мы с Джем на велосипедах объездили Прованс. А потом шел вопрос‑эссе. Тема следующая: «Почему вы хотите проводить велотуры как гид? Куда наш бизнес может вас привести?»
Я написала это поздно вечером, как сообщение бывшему, только в формате эссе: пишешь именно то, что думаешь, даже если на следующий день пожалеешь.
Я рассказала, как хочу прожить мечту, за себя и за Джем. Мне было почти тридцать – такой возраст, когда нужно быть практичным, остепеняться, проходить все положенные жизненные этапы. Дети, ипотека, наборы посуды, копилка на колледж, пенсия. Работа мечты подождет… до чего? До пенсии? До выигрыша в лотерее? У Джем этого уже не будет.
Мне было нечего терять, да и я думала, что они мне не ответят. Чем больше я размышляю, тем больше осознаю – с интуицией у меня так себе.
Надя потирает глаза.
– Дом тут не главный, – твердо говорю я. – Я с ним побеседую.
Надя пожимает плечами, снова надевая маску воина.
– Не надо. Я в порядке.
Я улыбаюсь.
– Ты правда взяла и отключила его? И правильно, это ему нужно.
Надя важно кивает.
– Oui[1], его нужно отключить.
Звучит мрачно. Я говорю себе, что это просто неудачный перевод – в конце концов, эта девушка умещает у себя в голове четыре языка одновременно. Поправлять ее я не буду. Я сама часто использую множественное число где не надо, когда не могу вспомнить род существительного на французском.
Мне пора возвращаться к группе. Поднимаюсь со складного стула, когда внезапный шум заставляет нас всех обернуться.
– Ой, прошу прощения, это я шумлю.
Конни – или Филли? – выходит из темного склада, по пути удерживая от падения одну из бочек.
Да уж, «ой». Надеюсь, она не слышала, как мы обсуждаем другого гостя.
Чувствую, как краснеют щеки.
– Я как раз собиралась к вам возвращаться. Нас ждет десерт. Тарты, печенье, кофе.
– Роскошно! Тогда нам больше достанется.
Это точно Филли. У нее чуть сильнее вьются волосы, а у правой брови есть родинка. Но ее слова меня смущают.
– Что значит «больше достанется»?
Из‑за ее спины появляется Конни.
– Мы тут потеряли часть мужчин. Или, лучше сказать, проблемную их часть. Дом и Фокс. Они поехали наперегонки. Младший Эпплтон тоже уехал.
– Куда уехали? – спрашиваю я, уже представляя, как мое четко спланированное расписание улетает за ними вслед.
Сестры пожимают плечами. Конни отвечает:
– Никто не знает, видать.
Филли усмехается и подмигивает Наде.
– Не больно‑то и хотелось знать, да?
Журнал велосипедиста. День 2
Привет, Джем. Уже почти полночь. Я быстро все расскажу, чтобы не превратиться в тыкву. Только что вернулась с вечеринки. Лампочки, пузырьки, танцы. Ты представляешь себе рейв на Ибице? Ха! Нет, это не в моем стиле.
Профессиональные трубадуры, друзья Би и Бернарда, заглянули к нам по дороге на фестиваль народной музыки. Трубадуры! Да уж, каких только друзей у Би с Бернардом нет. Сначала все разрослось до уличной вечеринки, потом – до деревенской. Моя группа тоже поучаствовала. Может, это убедит Джудит, что я здесь не одинока? Или тусовка на всю деревню – это слишком?
«Тебе здесь хватает уединенности?» – спросила она.
Справедливый вопрос. Все местные жители очень хотели узнать побольше о «моем» вандале.
Кто точит на вас зуб, мадам? Кого вы так обидели? Какие у вас есть теории? Да никаких. Ничего я не знаю. Я ведь не комиссар Мегрэ или Эркюль Пуаро! Я просто тур‑гид!
Если буду думать о вандале – вообще уснуть не смогу.
Можно вместо этого я расскажу тебе о других бедах моего дня?
Сегодня Дом задержал наше отправление. Опоздали в первый же день! Плюс он нагрубил Наде и свалился в лужу. Я услышала, как она говорила Жорди, что сбежит с трубадурами. Не сбежит. Слишком уж – как мне кажется – ей нравится Жорди.
Но что происходит с Домом? Он бывает резким, это мы и так знали. Но я никогда не видела, чтобы он был настолько негативным и даже грубым. Переработал? Отходит от джетлага? Во время обеда на гонке сил у него было хоть отбавляй. Они с Найджелом пытались обогнать друг друга. Лэнс тоже с ними поехал, потому что, ну, это Лэнс. Он не мог пройти мимо.
[1] Да (фр.).
