Круассаны… и парочка убийств
День 3, суббота. Отдохнули от обеденного круиза? Давайте продолжим путь – отправимся в один из милейших городков на побережье, Коллиур, где вы успеете пройтись по улицам, полным произведений искусства, перед ужином.
* * *
Когда я сказала Дому, что переезжаю во Францию, он рвал и метал. Сказал, что я веду себя как финансово безграмотная. Что я отказываюсь от образования, от карьеры. Что я веду себя как «излишне эмоциональная женщина».
Уж это вызвало во мне бурю эмоций!
Джудит позвала меня на чай в их загородный клуб. Чай с Джудит ознаменовал многие события в моей жизни. Мое выступление в средней школе, когда я играла на флейте, которое мне удалось пережить без обморока (несмотря на то что я все же не всегда попадала в ноты и споткнулась о ступеньку). Когда я окончила школу с отличием (и сомнительным званием «Самая Предсказуемая»). Август, когда мы с Джем вернулись из Франции, проведя там год. Я знала, чего хочу – остаться во Франции, путешествовать по Европе, из шкуры вон лезть на любой работе (в идеале – связанной с велосипедами), чтобы там остаться.
Меня ожидала практичность – стипендия в хорошем университете, прямо в соседнем Чикаго. Стипендия полностью покрывала оплату за учебу, но не покрывала комнату в общежитии, так что я вернулась в старую спальню в «гараже» и ездила в университет каждое утро. Джудит была рада больше, чем мама. «Как прекрасно! И практично, и мы рядышком!»
Потом – следующий выпускной. Снова с отличием, но теперь еще и с дипломом о высшем образовании. Первая «настоящая» работа (велотуры считали только мы с Джем), младший актуарий в «Эпплтон Файнэншал».
Так что я подумала, что Джудит просто приглашает меня отпраздновать мое серьезное решение за дарджилингом[1] и сухими пирожными.
Но я ошибалась. Не насчет чая или пирожных, а насчет целей Джудит. Она хотела повлиять на мое решение.
Ее первая фраза: «Ты же будешь так далеко от дома».
С географией спорить было бы бессмысленно. Франция и Элм‑Парк и правда далеко друг от друга. Но мы ведь живем в эпоху самолетов, электронной почты, соцсетей, скайпа. Открыток. Старых добрых писем от руки! Хотя их я, конечно же, не писала…
«Ты будешь одна, – настаивала Джудит, сжимая мою руку над россыпью крошек. – Там нет твоей семьи, друзей, дома, где ты выросла, родной комнаты».
В ее глазах стояли слезы.
Я напомнила ей, что мама съехала из «гаража», где я выросла, как только я окончила колледж. Сокращение, как она сказала. Хотя правильнее было бы сказать «переехала к парню». Коттедж за гаражом родителей перешел к Лэнсу. Он переделал мою бывшую спальню в алтарь чикагских спортивных команд, правда, потом, когда мы с Лекси стали там гостить, мы снова все переделали.
А друзья… «Я найду новых друзей», – убедила я Джудит.
Сейчас, сидя на бампере французской скорой помощи, я осознаю, как мне не хватало дружбы. Нет, у меня, конечно, много дел. Мне нужно обустраивать и новый бизнес, и новый дом. Я наслаждалась новым приключением, адаптировалась и…
Прерываю собственные оправдания. Дело ведь не только в этом. Заводить друзей трудно, особенно во взрослом возрасте. Или это только мне трудно?
Лекси наверняка обзавелась дюжинами, если не тысячами новых подписчиков за последние пару дней. Если бы она сидела на этом бампере и запостила грустное селфи, то к ней побежала бы толпа с объятиями и – не знаю, – успокоительными смузи? У нее столько друзей, а она буквально их даже не знает.
У меня была Джем. Зачем искать что‑то еще, когда у тебя уже есть самое лучшее? Миллионный – миллиардный – раз желаю, чтобы она сейчас была рядом.
С тех пор, как ушел Лоран, Надя без перерыва говорит по телефону. Сначала она позвонила Жорди. Она отошла на несколько метров, чтобы позвонить, и тихо и быстро заговорила по‑французски. После этого она позвонила Би и Бернарду. Теперь она говорит очень эмоционально (что не удивительно) на украинском.
Когда она говорила с Би и Бернардом, она на время дала телефон мне. Би сочувственно заворковала. Бернард на заднем плане повторял то же, что и она, но на французском.
Это было приятно. Нет, это было даже необходимо! Но от их слов мне стало так больно. Не считая коллег, – которых я назвала бы друзьями, – здесь мне больше некому позвонить.
Джудит была права.
Хуже всего то, что я хочу позвонить Джудит. Я не могу, и не потому что Дом пожалел денег на роуминг. А потому что я трусиха. Я боюсь сообщить ей эту ужасную новость.
Но, к счастью, дело не только в моей трусости. Лоран попросил нас пока не связываться с остальными членами группы. Сначала, объяснил он, ему нужно связаться с коллегами, позвонить нескольким людям.
Тут всем есть кому звонить.
Я могу позвонить маме!
[1] Дарджилинг – индийский сорт чая. – Прим. перев.
