Круассаны… и парочка убийств
Если будешь крутить колеса на месте, думая, что что‑то может пойти не так – никуда не уедешь. Новая я пошла на риск. И на серьезный. Обзоры Найджела идут по градации: от «потряса» до «помойки». «Потряс» может вывести мой скромный бизнес на новый уровень. «Помойка» может разрушить все мои мечты.
Украдкой бросаю взгляд на Найджела. Выглядит он вовсе не страшно – в широких бриджах, лайкре, замаскированной под твид, с длинными усами, напоминающими бивни моржа. Но внешность обманчива. За те два часа, что я успела пообщаться с Найджелом, я успела понять, что его усы служат индикатором его настроения. Настроение в данный момент: сдержанное недовольство. Надеюсь, это он просто так отреагировал на заявление Дома о круассанах.
Перейдем к моим американским гостям. Дом и Джудит Эпплтон, их сын Лэнс и девушка Лэнса, Лекси Коннерс.
Эпплтонов я знаю как свою родную семью, может, даже лучше. В детстве я жила в гостевом коттедже на их заднем дворе – я и мама, в кукольной версии их огромного роскошного дома в стиле Тюдоров. «Это каретный сарай, – поправляла меня мама. – Съемный гараж». Ладно, может, это и так, но в доме Эпплтонов мне всегда были рады.
Джудит забирала меня из детского сада и начальной школы, когда у мамы не было времени из‑за нескольких работ или парней. Дом научил Лэнса и меня кататься на велосипеде. Что уж там – он взял меня на работу как инструктора. В мире Эпплтонов это самое что ни на есть настоящее непосредственное участие. Дом также дал мне первую «настоящую» работу – в его компании, «Эпплтон Файнэншал».
А Лэнс… Лэнс – назойливый брат‑защитник, которого у меня никогда не было. Брат, который старше меня на тринадцать дней. Ему недавно исполнилось тридцать, как и мне.
Мне ужасно хочется их впечатлить. Этот тур – моя возможность показать им все прелести велотуров и Франции, а еще – доказать, что я поступила правильно, бросив работу и переехав на другой край света.
Вот и все. Просто целая страна, велосипеды, мой бизнес и серьезные жизненные решения. Никакого давления!
Все еще не верится, что они и правда сюда приехали. У меня немного кружится голова от такой сюрреалистичной картины. Эпплтоны, здесь, на моей веранде в Сан‑Суси. И Дом с ног до головы облачен в спандекс!
– Они ведь крошатся, – говорит Дом. И отряхивает грязно‑белые шорты от воображаемых крошек масляного теста.
Крошатся? Да чем ему так не угодили круассаны?
Я ведь не осуждаю. У всех, в конце концов, свои тараканы. Против спандекса Дома я тоже ничего не имею. Я твердо убеждена, что все имеют право – более того, все должны – принять комфортные эластичные ткани.
Дело в цвете. Грязно‑белая спортивная одежда всегда оказывается более прозрачной, чем хотелось бы тому, кто ее надел, особенно когда в дело вступают пот, лужи и лакомства из масляного теста.
Лэнс фыркает, взъерошивая свою копну песчано‑коричневых кудряшек.
– А есть французская еда, которая тебе нравится, пап?
Типичный Лэнс. Подсказывает начало шутки.
Дом поглаживает округлый живот, размышляя, есть ли во Франции – во Франции! – хоть какое‑то блюдо, что его устроит.
– Картошка фри[1], – говорит он, мечтательно растягивая слова. – Тут такую делают?
Джудит снисходительно улыбается, Лекси вежливо хихикает. Усы Найджела слегка шевелятся.
Я влезаю в разговор, не давая Дому возможности продолжить.
– Нас впереди ждет множество вкусных блюд, – говорю я группе. – Каждый найдет что‑то для себя. Дегустации вина, частные ужины, пикники и много‑много остановок за выпечкой.
Сестры радостно хлопают.
Я улыбаюсь и разворачиваю наше расписание.
– Сегодняшний день – наш пролог. Как и «Тур де Франс», мы начнем с небольшой разминки. – Но, по правде говоря, на расстоянии сходство с крупнейшим велотуром Франции заканчивается. – Никаких испытаний и соревнований в первый день. Мы здесь, чтобы отдыхать и приятно проводить время.
Найджел пыхтит.
Я продолжаю улыбаться, игнорируя недовольного критика.
– Первые две ночи мы проведем в прекрасном Сан‑Суси, чтобы все привыкли к обстановке. Затем – отправимся в путь. Мы проедем от моря до самых высоких Пиренейских гор.
Наконец, я подчеркиваю лучшее, что есть в велосипедных турах, во всяком случае, для гостей. Мы с командой берем скучные задачи на себя: перевозим багаж, занимаемся бронированием, продумываем логистику.
– Все, что требуется от вас – крутить педали и наслаждаться, – говорю я, и Дом тут же меня перебивает:
– Да, но давайте вернемся к круассанам, – говорит он, человек, который всегда чувствует, что последнее слово должно быть за ним. – Как на них мазать масло? И в тостер их не запихнешь, правда же?
«Надеюсь, наслаждаться», – мысленно добавляю я.
Оглядываю группу. На следующие девять дней нам предстоит стать маленькой семьей. Из этого может получиться прекрасный и обогащающий опыт. Или ночной кошмар на колесах.
Сестры умиляются потягивающемуся котику. Манфред безмятежно взирает на морскую гладь. Лекси маневрирует, чтобы сделать с Лэнсом селфи, щекоча его, чтобы вызвать глупую улыбку. Джудит снимает, как они фотографируются.
Они кажутся счастливыми. А вот Дом… боюсь, угодить ему будет очень тяжело.
И Найджел Фокс. Вдруг я понимаю, что он неспешно приближается к восточному краю веранды. Ближе к потрясающему виду на море, но и ближе к сцене, которую ему видеть не следует.
Я так громко хлопаю в ладоши, что Лекси вздрагивает.
– Поехали! – восклицаю я особенно радостным и непринужденным тоном. – Давайте, все по велосипедам!
Найджел тормозит, морща нос и поигрывая усами.
Он учуял аэрозольную краску? Или предчувствует беду? Последние несколько недель у меня идет борьба с вандалом. И под «борьбой» я имею в виду свое полное поражение и жалкие попытки устранить следы разрушений.
В голове бегущей строкой проносятся типичные вопросы. Почему? Почему я? Почему «ПеДАли? Почему только «ПеДАли»? Если верить местной полиции, больше никто в Сан‑Суси не сообщал об актах вандализма.
«Но вы не переживайте, – сказал мне начальник полиции. У него своя теория: – Это скучающий подросток. Такие есть в каждой стране, верно, мадам?»
Нет. Нет, я не согласна.
Какие подростки питают ненависть к велосипедам? Даже если такие и есть, с чего бы им вдруг выбирать в качестве мишени мой бизнес? Сначала повреждения были незначительными. Разбитые горшки цветов. Помятый почтовый ящик. Но потом в мое окно посреди ночи полетел камень. Затем со стены стала капать красная краска. Взломанный сарай и жуткие последствия в виде растерзанных сидений, порезанных проводов и разорванных цепей. Прошлой ночью появилась еще одна угроза‑граффити – на восточной стене сарая и на новых так называемых камерах безопасности. Эти отвратительные слова все еще проглядывают через тонкий слой краски, которым я пыталась сегодня утром их замаскировать – пока у меня не кончились краска и время.
[1] На английском картошка фри называется «French fries», то есть «французский картофель во фритюре». – Прим. перев.
