Лекарство против застоя
Истинный Взгляд говорил мне, что это вполне неплохой человек и достаточно квалифицированный управленец, способный на большее, чем руководство приграничной губернией (куда там знаменитому Столыпину), а такими людьми, даже если они случайно попались мне на дороге, я не разбрасываюсь. Единственная проблема оказалась в том, что одежду его жены и дочерей уже покойные оглоеды‑палачи не снимали, а разрывали и разрезали. Проблему решил микропортал в Тридесятое царство, откуда я на глазах у изумленной публики молча достал три халата, один коричневый с золотом парчовый для матери и два шелковых светлых оттенков для дочерей, а остроухие из моего личного эскорта помогли несчастным жертвам все это надеть. Истинный Взгляд сказал мне, что вот этого никто не ожидал. Все думали, что я вдавлю потерпевших еще глубже в грязь, а вместо того я вернул им человеческое достоинство. С моральной точки зрения, эта женщина и ее дочери на несколько голов были чище и добрее, чем мать британских колдуний госпожа Шерилинн Баретт. И как только процесс одевания был завершен, и женщина поблагодарила меня величавым кивком, я перешел к разговору с ее мужем, в ходе которого и выяснил все вышеизложенные подробности.
– Значит, так, Семен Ярославич, – сказал я, закончив выслушивать дозволенные речи, – к себе в Кенигсберг вы уже не вернетесь. Мелко это для вас. С сего момента и до особого распоряжения, которое, надеюсь, наступит нескоро, вы председатель Совета Министров Российской империи. Дом мы вам в столице по чину подберем – в ближайшее время много кто из бывших высоких чинов полетит во тьму внешнюю. И да, тезис о непогрешимости бывших царей из рода Николаевичей я не утверждаю. Непогрешим и Всеблаг только Господь, а смертному даже заикнуться о подобном – великий грех и святотатство.
– Бывших царей? – переспросил господин Мещеряков. – Вообще, господин хороший, кто вы такой, чтобы говорить такие возмутительные вещи? Государь‑император Иван Седьмой законным образом взошел на российский престол, а вы ему голову срубили своим волшебным мечом будто куренку…
– Лилия, – сказал я в пространство, – иди сюда скорее, ты мне нужна.
Хлоп! И мелкая божественность тут как тут, в белой хламидке и с нимбиком над головой. У почтеннейшей публики опять попадали на пол челюсти, а мой собеседник застыл, будто громом пораженный. И лишь дочки этого деятеля слабо улыбнулись, второй раз за этот вечер. Первый раз их улыбки вызвали тела палачей, которых Кобра подняла с пола силой своей магии и вышвырнула по воздуху в открытую дверь, чтобы в Жилецкой «дрозды» могли закончить с ними контрольными выстрелами в голову.
– Да, папочка, я здесь, – сказала богиня‑целительница, – кого тут надобно вылечить?
– Никого, – ответил я, – нужно обследовать вот этого вот господина Мещерякова на предмет его вменяемости и способности адекватно воспринимать ситуацию. А то есть у меня сомнения, не стоят ли на нем какие‑нибудь магические шоры или что‑то вроде того. После царя‑демона тут без специалиста ни в чем нельзя быть уверенным. Сначала этот неглупый вроде бы человек привел сюда на верную смерть жену и дочерей, а потом, когда я пресек это безобразие самым решительным образом, спрашивает у меня, кто я такой и на каком основании выбросил во тьму внешнюю царя‑мизерабля. Более дурацкого вопроса в данной ситуации я и представить не могу.
– А он тебе нужен? – спросила Лилия и, привстав на цыпочки, принялась обходить господина Мещерякова по кругу, чтобы хорошенько осмотреть предмет своей будущей работы.
– Нужен, – ответил я. – Можно, конечно, назначить премьером одного из младших коллег Конкордия Красса, но при этом неизбежны негативные нюансы реакции сурового неоримского администратора на местную чрезвычайно расхлябанную действительность. А мне такого не надо, к правильным порядкам местные должны привыкать постепенно, да и не все неоримские методы я могу одобрить.
– Понятно, папочка, – сказал Лилия и добавила уже в адрес своего пациента: – Не дергайтесь, мужчина, я пока еще ничего с вами не делаю, если вам может быть больно, я скажу заранее.
– Больно?! Вы хотите сделать моему мужу больно? – переспросила супруга господина Мещерякова, до сего момента молчавшая, будто набрав воды в рот, и тут же перешла на визг: – Да как вы смеете, девчонка?!
– Shut up[1]! – почему‑то по‑английски рявкнула Лилия, и смутьянка снова онемела и застыла неподвижным чучелком.
Мелкая божественность, оставив в покое господина Мещерякова, обошла по кругу его супругу и со вздохом сказала:
– Ты, папочка, стал слишком самонадеянным. Думаешь, что если в тебе сидит младший архангел, то и все моря тебе по колено. А тут бес на бесе сидит и бесом погоняет, так что требуется не грубая сила, а специалист, лучше всего дядюшкин аватар или, на крайний случай, падре Бонифаций из Аквилонии – это тоже особо отмеченный благодатью Божий служитель. Знал ведь, куда идешь, так почему соломки не подстелил, не позвал с собой падре Александра?
Вот ведь, однако… Критика не в лоб, а прямо в глаз. Привык справляться со всеми делами самостоятельно, и зарвался. И ведь, в самом деле, имя здешним бесам легион, а приемами экзорцизма я не владею. Не моя это стезя. Прости меня, Господи, если можешь, опять я… гм, оступился на ровном месте.
– Твое раскаяние искренне, Сергей сын Сергея, так что ты прощен, – прогремело у меня в голове. – Но главная причина твоего прощения в том, что, столкнувшись с непонятным сопротивлением, ты не впал в приступ начальственного гнева и не попытался решить вопрос грубой силой, которой у тебя и в самом деле достаточно, а обратился к специалисту, пусть даже немного не тому.
– Одну минуту, папочка, я сейчас! – пискнула Лилия и исчезла (как пить дать, побежала за отцом Александром, ибо мне лично требовалось оставаться на месте и держать тут все под контролем).
Нашей богинюшки не было около минуты; потом она, вся такая внезапная, объявилась, держа за руку отца Александра. При виде нового действующего лица присутствовавшие на людоедском сборище особи в митрополичьих ризах стали белее финской бумаги и отступили на шаг назад, вжимаясь спинами в стены, ибо сам Творец Всего Сущего смотрел сейчас на них суровыми глазами своего аватара. С моей стороны говорить что‑то было излишне, ибо с Патроном мы уже все решили, а лично перед отцом Александром я извинюсь потом, когда он окажется не «при исполнении».
– Какая восхитительная мерзость! – прогрохотал отец Александр голосом своего небесного Патрона, вздымая к сводчатому потолку массивный наперстный крест. – Ну ничего, мы ее сейчас всю разом. Отче наш, Иже еси на небесех! Да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли. Хлеб наш насущный даждь нам днесь и остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должникам нашим, и не введи нас во искушение, но избави нас от лукаваго. Ибо Твое есть Царство и сила и слава во веки. Аминь!
[1] Shut up (англ.) – рекомендация оппоненту заткнуться.
