Ловушка для Крика

– Какой? Камминг? Хватит, Лесли, этой шутке уже пара месяцев. Поехали, пока тебя дома не хватились.

В отчаянии я бегло осмотрела опустевший пляж и тёмное озеро, уже не понимая, не схожу ли с ума – и не привиделось ли мне всё это, но Бен и Джесси… Куда подевались они и почему Дафна и Джон не помнят их? Вдруг шагах в тридцати к западу я заметила в рыхлой песчаной дюне движение и бросилась туда. Так быстро я ещё никогда не бежала. Когда мне оставалась самая малость, на локтях из песка медленно поднялся Вик. Он был весь засыпан им и кашлял, а потом, тряхнув головой, едва не упал. В глазах моих от тревоги плыло. Я налетела на него и крепко обняла, рухнув рядом на колени. Где‑то вдалеке, за рощицей, за деревьями, Дафна и Джонни громко переговаривались у машины. Никому до нас не было дела.

– Всё в п‑п… – он задыхался, продолжая кашлять, и еле ответил: – Всё в п‑порядке.

Я не могла ничего ответить, только разрыдалась, и Вик, непонимающе взглянув на меня, обнял в ответ.

– Ты жив, – выдохнула я и прижалась губами к его шее. – Ты жив, боже. Вик. Я чуть с ума не сошла. Мы…

– П‑почему ты плачешь? – спросил он и поднялся, отряхнувшись и отстранив меня. – Лесли?

Глядя в его абсолютно недоумевающее лицо, я похолодела. Нет, не может быть, чтобы и он ничего не помнил. Вик вскинул брови. Кажется, у него полностью отрубило кратковременную память и он совершенно позабыл поинтересоваться, как вообще оказался погребённым под песком.

– Бен и Джесси, – тихо сказала я. – Мы их потеряли. Их больше нет. Вик, нам нужно что‑то сделать.

Но Вик лишь непонимающе покачал головой и задал единственно важный вопрос:

– П‑постой… о ком ты говоришь, Лесли?

 

* * *

 

Был полдень, когда ребята подбросили меня до дома и я открыла дверь своим ключом, по‑прежнему растерянная, всё ещё изумлённая случившимся. Ни Вик, ни Дафна, ни Джонни ничего не помнили, как я ни пыталась расспросить их о трагедии на пляже, – и вели себя так, словно никогда и не было никаких Бена и Джесси, а память услужливо заменила этих ребят на других. Но как же так? Разве такое возможно?

Не могла же я сойти с ума и не будут же они разыгрывать меня, когда на их глазах убили ребят?

Стоило мне появиться дома, как с порога на меня налетела мама: я сразу поняла, что обман вскрылся, – очень некстати, но так всегда и бывает, ведь беда не приходит одна. Рванувшись ко мне, она выхватила из руки сотовый телефон и спрятала его в кармане домашнего свитера, а затем тряхнула меня за плечо.

– Да что происходит, ма?! – воскликнула я и тут же осеклась, когда встретилась с её взглядом, полным ярости.

– Я не ожидала, что ты будешь лгать мне, чтобы сбежать к нему на ночь, – тяжело проговорила она. – Ты наказана. Ты – под домашним арестом!

– Чёрт возьми. – Меня вдруг охватил гнев. Доведённая до крайности всем случившимся за несколько последних месяцев, я повысила голос: – Мама, мне уже восемнадцать, и твой гнев меня не пугает! Хватит уже. Объясни, в чём дело!

– В моём доме ты живёшь по моим правилам! – вспыхнула она. – И я не позволю тебе превращаться в какую‑то шлюху, которая таскается с такими чёртовыми ублюдками, как он!

– Не говори так про него! – ощетинилась я и этими словами выдала себя с головой.

Мама побелела, поджала губы; её лицо, казалось, излучало ненависть и страх. Страх этот плескался в глубине её глаз, и мне было жаль, что она боится – за меня, я понимала, однако всё, что происходило, и так выбивало из колеи. Мне нужно было разобраться сперва со своей жизнью и только после этого бороться за неё.

– Чтобы больше я этого маскота возле тебя не видела. Я позвонила матери Дафны, и она проговорилась, где и с кем ты была. И… Господи, Лесли. Что скажут люди?

– Тебе важно только это?

– Конечно, да! Да! Ведь ты моя дочь, и я имею право знать, что с тобой происходит, потому что сегодня же поеду в полицию и заявлю на него! Он что‑то с тобой сделал? Он принудил тебя к чему‑то? Что он тебе сказал?

Я вздрогнула, растерянно пробормотав:

– Пожалуйста, не цепляйся к нему. Ничего дурного не было: мы с ребятами просто устроили небольшую ночёвку на пляже. Мам, ну прошу! Не создавай ему проблем: с ним и так обходятся очень жестоко.

– Ах, жестоко? – она недобро усмехнулась. – То, что было прежде, покажется ему шуткой, потому что теперь я не собираюсь спускать дело на тормозах. Он же был там, с вами? На этом чёртовом индейском пляже?

Она была разъярена. Она ненавидела, когда я лгу, и боялась за меня. Пришлось взять себя в руки, чтобы не усугублять и без того ужасную ситуацию:

– Да, с нами, – честно ответила я и терпеливо продолжила: – Но мы были там не одни, а с ребятами.

– С какими?

– С Дафной Льюис. С… – я решила не приплетать Джонни к делу: кто знает, быть может, это сработает против Вика. Затем, поняв, что пауза затянулась, всё же добавила: – С Беном, парнем из моего класса. С Джесси Пайнс.

– Ох, Лесли, ты совершенно завралась, – нетерпеливо воскликнула мама. – Я, к твоему несчастью, знаю твоих одноклассников. Зачем ты всё это придумываешь?

Так вот оно что. Получается, моя мама тоже не помнит этих ребят. Выходит, их как по щелчку забыли все в Скарборо? Все, и даже их родные, с той секунды, как они исчезли в тумане? Думать об этом долго я не могла: мама требовала ответа, и я жалко выдавила:

– Прости, мам. Я солгала тебе, потому что ты никогда бы не отпустила меня с Виком. Сейчас я честна с тобой, насколько вообще это возможно.

Она вспыхнула как спичка и резко взмахнула рукой.

– Конечно, не отпустила бы! Он грязный выскочка. Он никто. Никто! – покачав головой, добавила: – Нам нужно было действительно уехать из этого города. Это моя вина: я притащила вас с Хэлен сюда. Думала, так будет лучше нам всем… и проще, чем в Чикаго. Но ты совершенно отбилась от рук, влипаешь в одну историю за другой и спуталась с каким‑то мерзавцем!

– Мама, он не мерзавец! – выпалила я, сжав руки в кулаки. Меня бросало то в холод, то в жар.

– Да неужели?! – она побелела. – Знаешь, что такие, как он, делают с такими хорошими домашними девочками, как ты?! Он окрутит тебя, попользуется как пожелает и в итоге сломает жизнь. Что он может тебе дать, кроме проблем? Господи, Лесли, если ты думаешь, что я старая вредная грымза, пойми – я просто боюсь за тебя! Ты должна думать сейчас об учёбе, о своём будущем, о колледже… да что там, пускай даже о мальчиках! Но о нормальных мальчиках из нормальных семей! Зачем, зачем тебе он?

– Мам, – я беспомощно заглянула в её глаза, надеясь найти в них хоть что‑то кроме злости, и увиденное меня поразило: они блестели, совсем как от слёз, и в них был уже не гнев, а боль и растерянность. У меня сжалось сердце. – Мама, ну пожалуйста, прошу тебя. Не плачь. Я не могу видеть, как ты плачешь. Я понимаю, почему ты беспокоишься, но со мной не случится ничего плохого. Вик – хороший человек.

– Все глупые девчонки с запудренными мозгами так говорят, – сказала она горько, покачав головой. – А потом они просто рушат себе жизни. Ну чего ты хочешь? Навеки застрять в этом городишке?