Ложь

– В детстве не учили, что бродить ночью опасно? – раздается тихий голос сзади, и я вздрагиваю от неожиданности, разворачиваясь и смотря на Дэни.

Он стоит, куря сигарету, и смотрит на меня.

– Случайно зашла не туда, – тут же оправдываюсь и обхожу его, желая вернуться обратно.

Он ничего не говорит более, как и не пытается остановить, поэтому я быстро скрываюсь из вида, мысленно ругаясь на себя, что вообще сунулась сюда.

***

Утром иду стирать то немногое грязное белье, что успело накопиться с моей последней стирки два дня назад.

Я всё также делаю все обязанности по дому, не зная, чем себя занять. Кажется, без работы схожу понемногу с ума.

К обеду полностью освобождаюсь и ем, гипнотизируя взглядом тарелку.

Мой день проходит всё также, как и последние две недели.

Вечером встречаюсь с Зейном, и мы идем гулять по Анклаву, если это можно назвать прогулкой.

– Кошмары всё продолжаются? – спрашивает он.

– Да.

Я рассказала ему. Поделилась почти всеми событиями, произошедшими в Грёзе. Мне захотелось сделать это, излить душу хоть кому‑то.

Он замолкает, о чем‑то размышляя, и я кидаю в его сторону изучающий взгляд.

Новая форма означает лишь одно, что за прошедшие два дня парень выбирался за пределы Анклава.

– У меня есть идея, как помочь, но тебе придется переночевать в другом месте.

– Где?

– У меня.

Я приподнимаю брови в знак удивления и чувствую, как кровь приливает к щекам.

– Можно было бы остаться и в том доме, но боюсь, что другие девушки не оценят, если среди них будет ночевать ликтор, – тут же поясняет Зейн, и я смотрю на дорогу перед собой, надеясь, что он не заметил румянец на щеках, а если и заметил, то подумал, что это всё из‑за холода.

– Я… думаю, что смогу, да. Что за способ такой?

– Когда один человек контролирует сон другого и успевает предотвратить начавшуюся панику. Сначала перед кошмаром твое тело может начать слегка подрагивать, – спокойно поясняет ликтор, – поэтому важно, чтобы кто‑то был рядом. Этому учат многих ликторов с детства, а позже и самостоятельно справляться со своими кошмарами. Со временем они проходят.

Я выдаю кивок, будто понимаю, о чем речь.

– Ты был на задании? – спросила я спустя несколько минут.

– Да.

– И как…?

– Всё также. Одни пожиратели и лишь немного людей, – Зейн осматривается. Теперь он так делает всегда, видимо, предполагает, что кто‑то может наблюдать.

С момента, как я вернулась, то заметила в нем изменения. Зейн стал более задумчивым и очень немногословным. Да, я и до этого его не очень хорошо знала, возможно, он просто такой на самом деле, но… что‑то не так.

Я пытаюсь понять его. Узнать, что означает его взгляд, который иногда заставляет моё сердце стучать быстрее.

Не могу точно сказать, просто кажется, что Зейн многое не договаривает.

Но он так поступает не один. Я тоже.

Так как уже вечер, то мы возвращаемся к дому вместе, и он ждет меня внизу, пока я беру несколько вещей с собой, чтобы сменить сегодня место ночевки.

Смотрю прежде, чем спуститься с лестницы, на собственное отражение и думаю… не поступаю ли безрассудно? Ночевать в одной комнате с ликтором? На базе ликторов. Эллиот бы не понял такого, как и прошлая я.

Если я не решусь на это сегодня, то и не соглашусь позже, поэтому, пока не передумала, спустилась и сообщила, что готова.

Тоби не стала сообщать, что сегодня буду ночевать в другом месте, чтобы лишний раз не заставлять брата волноваться, лишь предупредила Зарину, попросив более никому ничего не говорить.

До места, где живет Зейн, мы дошли за пятнадцать минут, и оно находится ближе к центру.

Небольшой дом с одним единственным этажом, точно такой же, как и множество других здесь.

Отличие лишь в том, как сильно краска облупилась с бетонных стен.

Он открыл передо мной дверь и пропустил вперед.

Внутри оказалось весьма пусто. Лишь немногочисленная мебель и всё самое необходимое для жизни, включая посуду, рассчитанную на одного человека. Никаких фотографий или вырезок из старых книг на стенах, ни надписей, ни чего‑то ещё. Здесь… одиноко.

Даже в Архейнхоле мы с Тоби и мамой пытались как‑то обставить наше небольшое жилище, чтобы оно выглядело уютно. Чтобы туда хотелось возвращаться. А тут… словно если Зейн внезапно исчезнет, то его дом просто достанется кому‑то другому.

Я останавливаюсь в коридоре и оглядываюсь, смотря на ликтора в форме, который наблюдает в ответ.

Между нами воцаряется тишина. Я чувствую, как мое сердце начинает биться чаще, словно пытаясь вырваться из груди. И эта тишина не неловкая, а скорее наполненная каким‑то особым напряжением.

Нервно сглатываю и отвожу взгляд, задавая вопрос:

– Каждому ликтору выделяют отдельное жилье?

– Нет. За определенные заслуги.

– Какие, например? Убить тысячу пожирателей?

– Вроде того, – его губы складываются в тонкую линию улыбки.

Зейн обходит меня, после открывает дверь, за которой я замечаю спальню.

Когда смотрю на кровать, то в мыслях тут же возникает вопрос, а как я собираюсь и, самое главное, где спать?

Видимо, мой вопрос так и читается в глазах, потому что Зейн поясняет следом:

– Поспишь на кровати, а у меня есть запасной матрас. Постелю его рядом на полу.

– Хорошо.

– Я отлучусь ненадолго, можешь чувствовать себя, как дома, Эйви.

Выдаю очередной медленный кивок, когда ликтор бросает в мою сторону настороженный взгляд, а после уходит, оставляя в доме одну.

Я прохожусь по комнате неспешным шагом, провожу двумя пальцами по кровати, внешне осматриваю тумбу, стоящую рядом, но не открываю её. После выхожу отсюда и изучаю оставшийся дом, где находится ещё ванная с туалетом, а кухня и гостиная объединены.

Пока Зейна нет, то я переодеваюсь, сменяя уличную одежду. Свою аккуратно складываю стопкой на одиноко стоящий стул.