Ложь

– Есть предположения, почему они убили того Жан‑Франца?

– Пока нет, – задумчивым голосом произнес он, – но Ашеру что‑то нужно было от Жан‑Франца. Вопрос заключается в том, получил ли он это или нет… Ты рассказывала, что Сицилия говорила о Тернере, что гонялась за ним.

– Да, – подтвердила, кивнув.

– Они неоднократно пересекались до этого. Сицилия приезжала сюда, да и Тернер ездил туда, где она находилась.

– И ты думаешь…

– Вероятно, Сицилия знает, что это Ашер убил Жан‑Франца.

Как только он озвучил эту мысль, то окружающее пространство погрузилось в тишину.

– Но почему она не убила его в таком случае? Зачем нужно было… устраивать целое представление?

– Кафоликон. Тернер мог ей его принести, и она это прекрасно понимала.

– Он тогда говорил, что один из составляющих кафоликона может в ближайшее десятилетие исчезнуть, поэтому Сицилия готовится, запасается.

– Вероятно так оно и есть, – всё с той же задумчивостью согласился Зейн.

Мне это не нравится. То, что группа ликторов действует в тайне от других. Пока мы находимся с Тоби в Анклаве, то, как бы это не звучало, лучше нам в это не лезть. Чем больше я узнаю, тем сильнее понимаю, что иногда знание может навредить. Именно по этой причине я больше ничего не сказала и не спросила у Зейна. Я хочу лишь спокойствие для себя и брата, хоть есть и интерес, что задумал Ашер. Но страх перед ним и тем, что он может сделать нам пересиливает то самое любопытство. Скоро мы должны покинуть это место, просто нужно дождаться… и никуда не лезть. И мне должно быть наплевать на то, что замышляет ликтор.

– Я пойду спать, – по итогу сказала парню, не решаясь дальше развивать этот разговор.

Ликтор кивнул, и я ушла в спальню, смотря теперь уже на кровать и понимая, что прогнала Зейна с его спального места. Некрасиво.

Как всегда, переоделась и легла на самый край, укутывая наполовину лицо.

Попыталась прогнать из головы все мысли касаемо ликторов, за исключением одного единственного.

Мне не нужны проблемы.

Мне нужно лишь, как можно скорее уехать из Анклава с Тоби. Сдержать обещание, которое я дала сама себе и маме. Ненавижу за это её, за то, что она возложила груз на мои плечи, будто я бы не позаботилась о брате без её тех слов.

Прикрыв глаза, почувствовала, как одна за другой слезинка скатываются по щекам, а нос начинает закладывать.

Я много думаю. О Архейнхоле, вспоминаю прошлое, которое сейчас кажется беззаботным, вспоминаю нашу жизнь там, думаю о Эллиоте… и о ублюдке Кларке, который, вероятно, ещё жив. Проклинаю тот день, когда мама познакомилась с ним. Если бы этого не было, то всё могло быть по‑другому.

Я теряюсь в собственных мыслях и не замечаю, как погружаюсь в сон.

***

Зейн успевает разбудить до момента, как паника с ног до головы захлестывает меня во сне.

Открываю глаза, и первое, что вижу – его встревоженное лицо, освещенное тусклым светом ночника, который парень принес день назад. Вероятно, специально для меня.

Дыхание рваное, сердце колотится, словно птица в клетке. Я судорожно хватаю воздух, пытаясь унять дрожь, охватившую все тело.

В этот раз Зейн держит меня за руки, его ладонь обхватывает сразу две мои руки, даря тепло.

Я разрываю зрительный контакт, чтобы взглянуть на наши руки.

Так странно видеть его без перчаток и чувствовать тепло его тела. Всё ещё не могу привыкнуть.

Вновь наблюдаю за парнем, замечая, что он тоже смотрит на наши руки. Большой палец поглаживает кожу одного из моих пальцев, и, кажется, ликтор сам не отдает отчет этому действию.

Дыхание прерывается, но теперь уже не из‑за паники, а чего‑то другого, того, что пустило корни в сердце.

– Лучше?

– Лучше, – шепчу, повторяя это слово.

Зейн поправляет мою подушку, отпуская перед этим руки, и говорит, чтобы я ложилась обратно. Именно так и поступаю.

Однако, теперь уснуть уже не могу. Я прислушиваюсь к окружающей тишине и тому, что здесь не слышно то, что происходит за пределами дома. Хорошая шумоизоляция.

Лежу на спине и смотрю на потолок, пытаясь услышать хотя бы дыхание парня. Этого так и не происходит, и я думаю о том, уснул ли он или нет…

– Зейн? – задаю вопрос так тихо, чтобы в случае чего не разбудить его случайно.

– Да, – раздается практически сразу же и столь же тихо.

Я облизываю губы и решаюсь произнести то, о чем позже могу пожалеть:

– Ты можешь лечь рядом? Места на кровати и так много… Мне не по себе от того, что ты уже какую ночь спишь на полу.

Как только я договариваю, то в течение нескольких секунд ничего не происходит, отчего сердце сильнее стучит в груди. Дальше Зейн молча встает и обходит кровать, чтобы лечь с другой стороны. Ощущаю, как матрас под весом его тела прогибается.

Я всё также лежу на спине и не поворачиваюсь в его сторону. Не слышу, но чувствую его размеренное дыхание.

Мои губы совсем немного растягиваются в улыбке и теперь повторно прикрываю глаза.

 

Глава 4

 

Я должна рассказать брату, что нашей мамы больше нет в живых. Да, я знаю и понимаю это и, кажется, делаю только хуже, оттягивая этот момент.

Как только собираюсь с мыслями и силами, то сразу же иду к нему, но всё обрывается на моменте, как только вижу его. Так происходит уже в одиннадцатый раз. Мне будто отрывают язык или заклеивают рот в этот момент.

– Эйви, почему ты так смотришь? – Тоби уже замечает и распознает мой взгляд, когда мы сидим на веранде, которую успели пристроить за момент моего отсутствия.

Качаю головой и выдаю ему лживую улыбку.

– Как?

– Так, словно случилось нечто ужасное, – брат поджимает губы и едва хмурится. – Что‑то ведь случилось, да?

– Нет, – ложь.

– Эйви, это точно?

– Да, – ещё одна ложь.

– Тогда тебя терзают ответы на вопросы, да?

– Что ты имеешь в виду?