Макабр. Книга 2

– Тут уже ничего толком не поймешь… Ты знаешь, что с тобой происходит?

– Догадываюсь с большой долей вероятности.

– Нам скажешь?

– Нет.

– Какого хрена? – рыкнула Бруция. – А если это заразно?! Пристрелить его тут и все, меньше мороки будет!

– Это не заразно, – сказал Гюрза. – Предложение меня пристрелить я спокойно воспринимаю только один раз, до предупреждения. Вот это предупреждение: еще что‑нибудь такое вякнешь – и я вырву тебе позвоночник. Честное слово. Доходчиво?

– Вполне, – ответил за сестру Сатурио, жестом велев ей замолчать. – Но тебе лучше пояснить, что с тобой происходит.

– Вот что вам нужно знать: это не астрофобия и вообще не болезнь. Это приступ, который пройдет в течение земного часа. В это время мне лучше не бегать тут. Через час я попытаюсь вас догнать.

В чем‑то Гюрза был прав: в Лабиринте скорость и ловкость бесконечно важны, особенно когда тут военные спонтанно появляются. Но его желание остаться… Сатурио понимал, что это плохая идея. Слишком мало данных, слишком опасно одному. Смерть более вероятна, чем жизнь.

Так ведь это же хорошо! Кочевник прекрасно помнил, что Гюрза сделал с ним… Он всё помнил: боль, слабость, унижение. Ему до сих пор не удалось восстановить авторитет в семье! Да и ночные кошмары никуда не исчезли.

Ему хотелось отомстить Гюрзе и избавиться от человека, который уже показал, что он угроза для кочевников. Так пусть остается здесь! Выживет и догонит их – хорошо. Умрет – еще лучше!

И все же Сатурио почувствовал, что не может на это решиться. Он сначала даже не понял, почему – никакой симпатии к маньяку он не испытывал. А потом до него дошло: такая трусливая победа хуже поражения. Подставить раненому противнику подножку… докатился! Нет, Гюрзе он хотел отомстить в честном бою, без поблажек.

Поэтому Сатурио принял решение, которое и полагалось принять лидеру:

– Разделяться вот так опасно. Час – не критичное время. Мы найдем убежище и выждем там, потом двинемся вместе.

Если Гюрза и был удивлен, виду он не подал, да и благодарить кочевника не бросился. Помощь он принял так же равнодушно, как и все остальное. Он только предложил:

– Убежище могу обеспечить я. Если мы отсюда двинемся правее, в технический коридор, с его помощью сможем добраться до внешней границы станции. Там периферия, нежилая зона, в которую не сунутся сразу после сигнала тревоги.

– Откуда ты знаешь? – удивился Лейс.

– Скачал схему этого корыта.

– Как? Куда?..

Сатурио, в отличие от Лейса, удивления не испытывал. Он еще во время той самой схватки с Гюрзой понял, что у этого психа установлен нейрочип – иначе невозможно вот так извлекать из тела металлические спицы, это делается механизмом, который управляется с чипа. Так что Гюрза иногда использовал внешний персональный компьютер, но не нуждался в нем по‑настоящему.

Кочевника смущало другое:

– Разве есть схема Лабиринта как такового? Они же здесь все переделали.

– Лабиринта – нет. Но есть ряд технических помещений, необходимых для поддержания жизнеобеспечения, которые даже эти дилетанты не тронули бы.

– Хорошо. Это действительно можно использовать.

Бруция посмотрела на него с таким шоком, будто он только что предал и проклял всю их семью.

– Серьезно? Ты собираешься действовать в интересах этого ублюдка?!

– Я собираюсь действовать в интересах «Виа Ферраты», уняв при этом собственные интересы. Рекомендую тебе сделать то же самое, иначе я переломаю тебе пару костей до того, как это сделает он.

В спорах Бруция никогда не была сильна, она либо начинала драку, либо молчала и возмущенно сопела. В Лабиринте она предпочла сопение.

Они все понимали, что строить долгосрочный план в таких обстоятельствах слишком оптимистично. Сначала им нужно было продержаться этот час, потом – посмотреть, что предпочтут делать военные и уже после этого выбирать маршрут.

Сатурио почти смирился с тем, что с точки зрения миссии это время будет потрачено впустую, когда Мира вдруг заявила:

– А ведь мы можем делать все сразу! Давайте разделимся: я и Лейс осмотрим третий уровень, мы вдвоем будем не так заметны, военные явно ищут группу. Даже тот типчик, который удрал, меня не видел, да и Лейса вряд ли узнает. Через час мы встретимся в тех технических помещениях, где вы будете скрываться, и решим, как поступить дальше, уже на основании реальной обстановки в Лабиринте.

Ее предложение, явно придуманное на ходу, оказалось на удивление неплохим. Сатурио видел: Гюрза в таком состоянии, что защита ему не помешает. При этом кочевники приметны, если сбежавший военный уже добрался до своих, он наверняка рассказал дежурным про «белых тварей». А вот двое разведчиков, ничем не отличающихся от людей, совсем другое дело!

– Пусть будет так, – кивнул Сатурио. – Часа для разведки мало, даю вам два. После встречаемся у внешней границы. Критическое время – пять часов. Если через этот срок вы не появитесь, будете признаны умершими по умолчанию.

– Справедливо, – усмехнулась Мира. – Только умирать по умолчанию в Секторе Фобос – слишком скучно, ты не находишь? Мы вернемся.

Она покинула комнату первой, прежде чем он успел ответить. Двигалась Мира быстро и ловко, не как кочевница, конечно, но так, что и кочевнику было бы не стыдно оставаться рядом с ней. Интересное все‑таки создание… Сатурио решил, что понаблюдать за ней стоит внимательней.

Лейс, который ни к чему подобному не привык, сначала растерялся, но потом поспешил за Мирой. Сатурио укоризненно покачал головой: этот беженец недоделанный может стать для нее обузой. Впрочем, сила Мертвого – обстоятельство, с которым нужно считаться.

Свое задание Сатурио принимал с необходимым смирением. В эту часть Лабиринта военные пока не добрались, так что удрать на периферию было несложно. Но это же означало, что их ожидают очень скучные два часа: никаких драк, никакой охоты… никакой славы, иногда бывает и так.

Сатурио двигался первым, убеждаясь, что путь безопасен. Следом за ним шагал Гюрза. Он ни на что не жаловался, ни о чем не просил, но его шаги было слышно, он то и дело опирался на стену, будто теряя равновесие. Это говорило кочевнику все, что нужно. Забавно даже – то, что противника можно знать лучше, чем друга.

Замыкала шествие Бруция, и вот ее движения как раз слышно не было. Кому‑то другому показалось бы, что она решила пойти на принцип и удрать, однако Сатурио знал: она выполняет приказ, ему даже не нужно было оборачиваться, чтобы убедиться в этом. Среди его братьев и сестер самыми беспроблемными были те, которые выражали свое недовольство открыто.