Матабар II
Стражники, скорее от неожиданности, чем от испуга, подскочили на месте и, переглянувшись, не говоря ни слова, обнажили сабли и направились в сторону упавшего серебра. Арди же, невидимый для их глаз, проскользнул мимо и, надеясь, что за дверными петлями здесь ухаживали так же скрупулезно, как и за прочим убранством, приоткрыл дверь.
Ни скрипа, ни треска.
Слава Спящим Духам…
Проскользнув внутрь, Ардан оказался в… очередном коридоре. Ничем не отличавшимся от того, что покинул недавно и по близнецам которого блуждал последнее время. Разве что здесь не было ни стражи, ни слуг. Это юноша определил по отсутствию характерного запаха гуталина на армейских сапогах, и пудры и духов на шеях служанок.
И все же, сохраняя прежнюю внимательность, все так же стараясь лишний раз не моргать, Ардан шел в сторону источника запаха. А тот все приближался и, с каждым метром, душил юношу все более и более глубокими и тянущими внутрь себя ароматами.
В какой‑то момент Арди и вовсе показалось, будто он и есть тот несчастный, что увяз в трясине и теперь, тщетно, барахтается, отчего вязнет лишь глубже. И благодаря этому он понял, что нашел нужное место.
Встав около приоткрытой двери, юноша уже было заглянул внутрь, как на мгновение замер.
«Уже поздно думать о том, правильное ли это было решение», – напомнил он сам себе и, все же, посмотрел что творится по ту сторону дверей.
И стоило ему только заглянуть, как тут же стало понятно – это была поганая идея и, на будущее, стоит помнить слова Йонатана и не лезть не в свое дело.
Стены покоев внутри оплетали темные, хрустящие древесные корни. Они копошились и роились змеиной свадьбой, сливаясь друг с другом и перехлестываясь на манер спутанных волос утопленницы. Но стоило присмотреться, как становилось понятно, что это не корни, а лапы. Гибкие, лишенные суставов, дождевыми червями и личинками навозных насекомых, они облепляли все, чего касались, пока не соединялись где‑то под потолком в мареве жужжащего облака, одновременного походящего на сову, паука и мертвый куст, побитый зимним градом.
Четыре ярких глаза на морде чудовища светились неестественным, золотым сиянием и смотрели вниз, на сморщенного, маленького человека, похожего на куклу.
Арди едва не зажмурился из‑за увиденного, но, все же, сумел удержать концентрацию. В нос же пудовым кулаком ударили запахи болота и гнили.
– Значит, в этой битве мы потерпели поражение.
– Да, мой господин, – склонилась кукла. – Шанти'Ра предали нас.
– Степные орки и матабар всегда имели тесные связи, так что это предсказуемо и неудивительно, – голос Безродного звучал сродни тому, как звучит чавкающая, хлюпающая весенняя грязь или же, как чавкает морда падальщика в зловонных останках давно павшей добычи. – И все же, у меня теплилась надежда, что мы сможем с этой стороны сделать укол Императору.
Последнее слово Безродный сплюнул так, будто даже произносить его было неприятно.
