Матабар III

Вооружившись карандашом, скрипя и зубами и всем уставшим телом, Ардан доковылял до стола. Он щелкнул тумблером, и старенькая лампа, подобно недовольной старушке, ворча и искрясь, засияла мерным желтоватым светом.

Юноша же, открыв одну из последних страниц, вооружился карандашом.

– А что, если это не классический свободный‑динамический массив, – начал размышлять он, попутно открывая справочники и учебники, стопкой сложенные рядом. – А нечто иное… вопрос только – что именно.

Ардан закусил карандаш и начал выстукивать пальцами неспешный ритм.

За прошедший месяц он довольно неплохо продвинулся в изучении структуры печатей Школы Хаоса и даже понял, почему госпожа Талия назвала их именно так.

Все дело в том, что Талия не использовала стандартный набор стихий или же кинетическую энергию. Нет. Она опиралась на какие‑то иные законы и правила. Какие? Арди пока не понимал.

Чтобы разобраться в печатях, ему требовались знания куда более глубокие и обширные, нежели те, коими он обладал сейчас.

– Нужна вторая звезда. – Вновь, как и в прошлый раз, так и не воспользовавшись карандашом, юноша распластался на стуле и упер взгляд в потолок. – И не меньше шести лучей. А желательно – третья. Тогда я смогу перейти к изучению векторов и рунных соединений.

Арди выдвинул ящичек и вытащил оттуда один из синих накопителей, который вместе с частью эксов забрал из хранилища во втором отделении Императорского банка.

Рядом тут же лег и труд Николаса‑Незнакомца.

 

«На этом, мой таинственный ученик, мы закончим с фундаментом, на котором в будущем построим… слово забыл… ах да – храм Знания.

Я поведал тебе свои мысли о рунных множествах и том, что их можно создавать как постоянными, так и непостоянными. Следующее же, о чем я хотел бы поговорить… если честно, я бы хотел поговорить с тобой о своих мыслях касательно все более очевидной для меня взаимосвязи между Эан’Хане и Звездной магией, но все еще нахожу этот вопрос слишком преждевременным.

Так что я бы перешел к изучению куда более сложного вопроса, а именно – сердцевины печати. Как я ее назвал – искусственные Лей‑линии. Но для этого тебе потребуется зажечь вторую звезду.

Как и в прошлый раз, я советую тебе подготовить синий кристалл или новомодный „накопитель“, но за неимением – сгодится и зеленый.

И если в прошлый раз ты столкнулся лишь с болью, то на этот раз тебе придется терпеть не только физические страдания, но и умственные. Что я имею этим сказать?

Во время зажигания второй звезды Лей‑линии, которые ты увидишь перед собой, начнут запутываться в узел, и тебе придется, чтобы найти нужную – зеленую, распутать их. Процесс чем‑то, как мне теперь становится ясным, напоминает воплощение печатей. Так что перед тем, как приступить к зажиганию, постарайся добиться того, чтобы воплощение всех печатей, что я описал прежде, не вызывало у тебя ни малейших ошибок или колебаний.

Попытайся также создать и пару своих собственных печатей, дабы потренироваться в воплощениях и взаимосвязях.

Я буду ждать тебя в следующих главах, дорогой друг. И вновь, как и прежде: дерзай».

 

Ардан вздохнул и отложил старинный труд в сторону. Чем больше он погружался в современные исследования и учебники, тем реже обращался к книге Николаса. Не потому, что тот сбивчиво, чем напоминал профессора истории, объяснял свои мысли и идеи. А из‑за того, что за полтысячи лет наука не просто умчала куда‑то вперед, а еще и сменила терминологию. И порой приходилось приложить немалые усилия, чтобы перевести слова Николаса на новый лад.

Не говоря уже о том, что печати, изложенные в учебнике, действительно устарели настолько, что даже Арди уже был способен улучшить их на несколько порядков.

Чем, кстати, и занимался. Но пока только в теории, потому как поймать свободный полигон в Большом удавалось все реже, а на занятиях с Аверским они касались совершенно иных вопросов. Вот и оставалось разве что наведаться на Рынок Заклинаний, но, увы, если раньше вопрос касался денег, то теперь куда более ценного ресурса – времени.

– И как понять, что я готов? – бубнил себе под нос Ардан, просматривая на свет с виду ничем не примечательный синий кристалл.

– Готовы к чему, господин Ард? – послышалось позади.

Тут же нос учуял аромат лесных трав и шерсти. Тополь, как и всегда, явился бесшумно. За все прошедшие месяцы Арди так ни разу и не почувствовал появления пушистого.

Тополь, как и на всем протяжении зимы, надел черный китель с оловянными медалями, красные сапоги, украшенные хохломой, и повесил на пояс игрушечную саблю.

Наполовину Вила, наполовину лесной кот – он сидел на прикроватной тумбочке и качал в воздухе лапами.

– К зажиганию зеленой звезды, господин Тополь, – честно ответил Арди.

– Вопрос ответственный, – со знанием дела закивал кот, из‑за чего его длинные, тонкие усы забавно подрагивали в воздухе. – В таком деле нельзя ошибиться.

– Знаю, Тополь, знаю… – Арди выдвинул второй ящик, достал оттуда запечатанное письмо и протянул коту.

Сверкнула пушистая лапка и стремительным, практически незаметным движением выхватила у Ардана конверт.

– Что‑то передать на словах, господин Ард? – спросил Тополь, складывая послание и убирая то за пазуху.

– В этот раз – нет.

– Хорошо. – Кот спрыгнул на пол и, потянувшись, начал постепенно растворяться среди теней. – Великая княжна просит вас поберечь себя. До встречи, господин.

Последние слова озвучила уже одинокая пустота. Они с Тополем редко когда вели диалог дольше пары дежурных предложений. Такое, скорее, являлось исключением из правил, нежели частью рутины.

В основном кот появлялся, забирал письмо Ардана, отдавал послание Анастасии и снова исчезал.

Юноша положил накопитель на стол и, обнажив отцовский нож, аккуратно срезал печать не из свечного, а специального, почтового воска с оттиском герба империи.

На бумаге, пахнущей лавандой и присыпанной тальком, чтобы чернила не растеклись, длинными ровными рядами кружились изящные завитки каллиграфического почерка.

 

«Дорогой Ард,

Как же я рада вновь писать тебе письмо. С прошлого раза, как я писала тебе после новогоднего бала, на котором вновь имела разочарование в своем дальнем родственнике, нашем с тобой общем знакомом, ничего особенного не происходило.

Отца я почти не вижу – он либо в бесконечных разъездах по стране, либо на нескончаемых совещаниях и приемах, либо в иных государственных делах. Матушку я вижу чаще, но все равно – лишь пару часов в неделю.