Матабар III
Из приоткрытых дверей звучала мягкая мелодия.
Куда‑то подевался страх, который Ардан испытывал всякий раз, когда ему приходилось танцевать.
Он протянул руку.
– Разрешите вас пригласить, – игриво‑официально предложил Арди.
– Извольте, – столь же напыщенно, пародируя придворную госпожу, ответила Тесс.
Они засмеялись и поднялись на подиум. Он положил правую руку ей на талию; она вложила левую ему в ладонь, свободной дотрагиваясь до спины.
И они закружили на тот же манер, что и во Дворце Царей Прошлого.
Раз‑два‑три.
Раз‑два‑три.
Снег под их ногами, словно по волшебству, разлетался ворохом блестящей пыли, обнажая доски подиума. А может, и действительно – по волшебству. Но ни Тесс, ни Ардан не обращали на это внимания.
Они слушали музыку и кружили в одиночестве на набережной. Над их головами отчего‑то зажглись лампочки, отсоединенные от линии Лей‑кабелей. Слегка мерцая во мгле, их свет чем‑то напоминал мигание летних звезд.
И легкая музыка парила рядом.
– А как ты поняла, что хочешь петь? – спросил Арди, вглядываясь в зеленые глаза и совсем не опасаясь своего Взгляда Ведьмы.
Отчего‑то он знал, непреложно и точно, что ничего не произойдет и он не нырнет в душу Тесс.
– На праздниках, когда собиралась вся семья, я подпевала матушке, а та музицировала на рояле. – Тесс, в свою очередь, не сводила взгляда с его лица. – И когда я пела, то люди вокруг… у них будто зажигались огоньки в глазах. Пусть на пару минут, Арди, но они исчезали из того мира, в котором все мы живем. И отправлялись куда‑то туда, где им хорошо, свободно, легко. А вместе с ними – и мне тоже. Так я и полюбила петь. Может, из‑за того, как чувствую себя на сцене, а может, потому, как чувствуют себя другие люди. Не знаю, если честно…
Она отвернулась и отстранилась, отнимая ладонь с его спины и отводя его руку от своей талии. Лампочки над ними потухли, снег вновь укрыл дощатый пол, а музыка, лившаяся из далекого здания, откуда они никак не могли ее услышать, смолкла.
– Тесс, я…
– Не надо, Арди. – Она отвернулась. – Я выросла в семье военных и всегда узнаю глаза военного.
– Я не военный, – возразил Ардан.
– Поживешь в Метрополии еще немного – и тоже сможешь с ходу определять автомобили Второй Канцелярии, – чуть грустно парировала она. – Я видела, как страдает матушка каждый раз, когда отец или братья уходили на службу. Да и сама… тоже. Я не хочу больше испытывать такого, Арди.
Ардан встал как вкопанный. Сердце снова бешено стучало, пытаясь пробить грудь, а липкие, холодные пальцы, как в детстве, сжимали его горло.
– И ты имперский маг, а я просто пою в бандитском баре… – Ее голос слегка дрогнул. – И младше меня почти на два года…
Она сделала шаг в сторону лесенки, спускавшейся от заснеженного подиума к скверу.
– Пойдем домой, Арди, – сломанным голосом позвала Тесс. – Мы все же не в сказке, а Метрополия совсем не лавка фокусника…
Она отпустила его руку и уже подошла к краю подиума. И в этот момент Ардан внезапно осознал, что если Тесс спустится, то они уже больше не прогуляются вместе по городу. А в один из вечеров, когда он будет корпеть над чертежами и порой глядеть в окно, у «Брюса» остановится дорогой автомобиль, шофер откроет дверь, и Тесс, бросив в сторону эркера прощальный, чуть грустный взгляд, сядет внутрь и никогда не вернется.
И еще Ардан понимал, что так оно будет лучше. Лучше, если этот зимний, холодный вечер станет для них мимолетным воспоминанием.
Таким же, как волшебная сладкая вата и танец на обледенелых досках у берега замерзшей черной реки.
Лучше для них обоих.
Да, пожалуй…
Ардан подошел, схватил ее за плечи, развернул и посмотрел в глаза. Тесс не сказала ни слова. Лишь так же, как и сам Ардан, смотрела ему в глаза.
Она тоже понимала все это.
То, что будет лучше по отдельности. Каждый – в своем собственном мире.
– Ну и пусть, – только и сказал Ардан и, наклонившись, сомкнул их губы в мягком, сладком поцелуе.
Тесс выронила сумочку и обвила руками его шею, притягивая ниже. Так они и стояли, обнявшись, замерев в поцелуе, а вокруг танцевала призрачная, снежная метель.
Раз‑два‑три. Раз‑два‑три.
Мигали звездами отключенные от сети лампочки. И из далекого здания, скрытого за сквером, снова звучала легкая мелодия.
Но они не замечали этого. Не замечали ничего, кроме друг друга, движения их губ и стука их сердец.
Так же, как не заметили и темный силуэт, спрятавшийся за деревьями.
* * *
– Ты чего такой радостный? – Елена, отложив ложку, с которой кормила Бориса мясным горячим супом, посмотрела на Ардана.
А тот сидел в кресле и, как ему казалось, с каменным лицом читал главу учебника магической инженерии, пояснявшей структуру высоконагруженных массивов, которые использовались начиная со второй звезды.
Те не являлись каким‑то отдельным типом или подтипом, а скорее характеризовались структурной особенностью, проявлявшейся во множественном слиянии свойств.
Борис, которому врачи размотали лицо и шею, вгляделся в глупую, мечтательную улыбку Ардана и уважительно хмыкнул.
– Молодец… – прохрипел он через легкое недомогание. – А я уж боялся, что струсишь.
– Да мне кто‑нибудь уже объяснит, что тут происходит?! – вспылила Елена, но Ардан с Борисом лишь переглянулись и с важным видом, игнорируя возмущение госпожи, кивнули друг другу.
* * *
Арди, поправляя шапку, встал перед ничем не примечательными дверями, ведущими внутрь здания, на котором сверкала огромная вывеска. На ней силуэт посоха, выведенный перемигивающимися лампочками, соседствовал с книгой и плащом.
