Матабар IV
Демон явно пытался сдавить горло Арда, но у того на запястье мерцал непроглядной тьмой все истончающийся браслет, некогда подаренный Атта’нха. Мерцал и будто не давал демону исполнить задуманное.
Ард же, поймав зеркало, поднес то к шлему твари и закричал:
– Смотри! Смотри, Потерянная, чего ты лишилась.
На миг в отражении промелькнул не шлем, а лицо молодой девы. Та, улыбаясь, собирала подснежники под лучами весеннего солнца. Счастливая и прекрасная.
Не было ни вскрика.
Ни скрипа.
Ничего.
Хватка на шее ослабла, а следующим мгновением доспехи развалились на составные части. Вместе с ними в пол втянулся и туман, а куклы‑девы истаяли, не оставив и следа.
Ардан, хватая ртом воздух, кое‑как поднял посох и, опершись на него всем весом, уселся на обувную лавку.
Милар что‑то причитал, поднимаясь по лестнице обратно в Твердь, а Арди все не сводил взгляда с запястья.
От некогда широкого темно‑синего браслета осталась лишь едва различимая маленькая полоска шелка. Немногим толще нитки.
– Срань.
– Ого, господин маг! Начал ругаться? Ты что, встал на путь исправления? Скоро начнешь курить и, возможно, даже пить?
Милар плюхнулся рядом. В изорванном костюме, с явными следами от порезов – будто куклы орудовали не когтями, а ножами, капитан кое‑как достал сигарету, затем подумал немного и предложил вторую Арду.
– Не буду.
– Ну вот… а я уже обрадовался.
– Пахнут отвратно. Вообще не понимаю, Милар, как ты их куришь.
– У нас что, сегодня по расписанию вечер откровенных разговоров?
– Просто сигары пахнут куда лучше.
– Ну уж извини, напарник, – всплеснул руками капитан и прикурил. Попытался прикурить. Сперва спичка сломалась. Затем полоска красного фосфора на коробке, об которую чиркали серную головку, попросту оторвалась. – Вечные Ангелы… На сигары у меня жалованье не рассчитано.
Капитан глянул на груду металла, в которую превратились доспехи, и потянулся было пнуть их, но остановился. Пригляделся и медленно повернулся к Арду.
– Я, конечно, в Большом не учился, но даже мне кажется, господин маг, что это просто старый доспех, а никакой не артефакт.
– Да, – кивнул Ардан. – Все так.
– Но ты же говорил…
– Говорил, – перебил Ард. – И до этого вечера был уверен, как и все Звездные маги, что демон не может вселиться в объект, лишенный лей‑заряда.
Милар выругался. Сильно. Даже очень.
– Очередной эксперимент «пауков»?
Ардан промолчал. Да тут ничего говорить и не требовалось. Все и так на поверхности.
– Ладно, напарник. – Милар хлопнул Арда по колену, и они оба синхронно взвыли от вспышки боли. – Прости… Так вот. Мы сейчас вниз, в автомобиль. Накрутим бинтов. Я выпью немного виски. Для тебя, кстати, термос с чаем взял. А потом к Старьевщику.
– Нужно…
– Вызвать наших умников? – закончил за Ардана Милар и продемонстрировал один из сигнальных медальонов. – Уже, напарник… уже. Так что – идем.
И они, помогая друг другу, с трудом поднялись на ноги. Ард опирался на посох и Милара, тот подтаскивал за собой левую ногу и держался за плечо Арда. Если бы у последнего остались накопители, он бы воспользовался простенькими целительными заклинаниями, хранящимися в его гримуаре. Но увы.
Демон в прямом смысле отправила по ветру под сотню эксов. И, скорее всего, на все это добро придется писать отчеты.
Но больше всего Ардана волновало другое.
– Мы ведь к лифтам идем?
– Да.
– Срань, – повторил Ард.
– Нет, определенно, я не теряю по отношению к тебе надежды, напарник, – хмыкнул Милар. – Мы еще слепим из тебя достойного Плаща.
Хмыкнул и тут же скривился от боли. Ардан усмехнулся в ответ, но тоже застонал.
Так они, стеная, хромая, в изорванной одежде, с громадными, рыбьими глазами в лей‑очках и ковыляли до лифта.
Глава 99
– Я не уверен, господин маг, что это самая светлая идея.
– А у тебя, Милар, есть другие?
– Пока нет. – Капитан угрюмо уже в который раз перечитывал пригласительный билет.
Они сидели в кафе «Эльтир». Не в том самом, куда несколько месяцев назад Ардана впервые привел Милар, а где‑то неподалеку от Рассветного Сада.
Из окон заведения, в целом ни внешним, ни внутренним убранством ничем не отличающимся от своего собрата, как раз открывался вид на Рассветную Улицу.
Та отделялась от широкого Ньювского проспекта и взвившейся в полете лентой, прямой и цветастой, рвалась в сторону Ньювы, но перед тем, как слиться в объятьях с Ньювской набережной, касалась, пусть и краем, сада.
Вернее, теперь – парка. Размерами не очень‑то и большого, всего в несколько кварталов, но куда впечатляющей красоты, чем могло показаться снаружи. Внешне, за высокой кованной оградой, прутья которой молотки и горны кузнецов слепили в форме вытянувшихся в небо копий, кроме сомкнувших ряды кленов, берез и лиственниц ничего больше и не увидишь. Лишь редкие проблески между деревьями намекали на то, что внутри парка находилось нечто большее.
Где‑то там, среди листвы, вились тропки, выложенные белым камнем и огороженные от выстриженных, мягких газонов мелкими змейками тонких железных поребриков. Дорожки пересекались, скрещиваясь очертаниями сложного лабиринта, в котором ориентиром служили арки живой изгороди, где плющ и особый, не плодоносящий «виноград» сплетались узлами на деревянных и железных прутьях, а дорожки бежали дальше.
