Миля над землей
На ее губах появляется улыбка, и она меняет кружку поменьше на гораздо бо́льшую. Когда она поворачивается к крану, я поднимаю глаза, чтобы осмотреться, и чувствую на себе взгляд.
Взгляд карих глаз.
Спрятавшись в дальнем углу бара, Зандерс подносит к губам пиво, его глаза сияют весельем, а рот за стеклянной бутылкой растягивается в улыбке. Он смотрит прямо на меня.
«Ты следишь за мной?» – беззвучно произносит Зандерс с другого конца бара.
11. Зандерс
– Сегодня ты покупаешь мне всю выпивку, – напоминает Мэддисон, когда мы занимаем столик в глубине переполненного бара через дорогу от арены Нэшвилла.
– Договорились. – Я опускаю голову, а Мэддисон низко надвигает шляпу, мы оба пытаемся остаться незамеченными. – Рио, сегодня платишь ты, – кричу я младшему товарищу по команде.
Мэддисон качает головой, глядя на меня с тихим смешком.
– Опять? – скулит Рио из‑за музыкальной группы, наполняющей бар музыкой кантри. – Но я всегда плачу́. А я уже не такой уж новичок!
– Ты остаешься новичком, пока мы не найдем другого новичка, который нам понравится.
Он направляется к бару, не сказав больше ни слова.
Мэддисон набирает на телефоне сообщение, его пальцы летают по экрану со скоростью километра в минуту.
– Логан? – предполагаю я.
– Да. – Он издает довольный и счастливый вздох.
Я не могу упрекать своего лучшего друга за то, что он – такой хороший муж. Честно говоря, я просто счастлив, что хоть раз вытащил его из гостиничного номера. Он мой самый близкий друг, но я никогда не мог понять его стремления всю жизнь спать только с одной женщиной, не говоря уже о том, чтобы про водить каждое мгновение бодрствования, думая о ком‑то так, как Мэддисон думает о Логан.
Ему не нравится жизнь в дороге, и он любит находиться дома, в то время как у меня нет никаких причин с нетерпением ждать возвращения домой, кроме его семьи. Я с нетерпением жду каждого вечера в другом городе.
Рио быстро возвращается с полными руками, сжимая в пальцах горлышки пивных бутылок. Следом за ним семенит горячая рыженькая малышка, в руках у нее полно рюмок с выпивкой.
– Нет, – быстро одергивает Мэддисон, поворачиваясь к Рио. – Никаких крепких напитков. У нас игра меньше чем через двадцать четыре часа.
– Не смотри на меня, капитан, – оправдывается Рио. – Нас угостили вон те щедрые женщины у стойки. Хотели пожелать нам удачи на завтра.
Я смотрю через плечо Мэддисона на двух чертовски классных девушек, сидящих за барной стойкой. Они поднимают рюмки в знак приветствия.
– Один глоток не повредит. – Я поднимаю наполненную прозрачной жидкостью рюмку.
Девушка с медными прядями опирается локтями на наш столик, выпячивая грудь и наклоняясь ближе к Мэддисону.
– Я выпью за нас с тобой. Я не против, – соблазнительно предлагает она, подмигивая.
Мэддисон, Рио и я разражаемся смехом, а рыжеволосая в замешательстве хмурит брови.
Я понимаю, что есть спортсмены, которым наплевать, женаты они или нет. Они будут изменять супругам, особенно в дороге. Но вот Мэддисон не таков. Ради бога, у парня на безымянном пальце – татуировка с инициалами его девушки.
– Это бесполезно, – говорю я сексуальной рыженькой, имея в виду ее приставания к моему лучшему другу. – Лучше уж обрати свое внимание сюда.
Ее внимание сосредотачивается на мне быстрее, чем вы можете себе представить. Мы чокаемся рюмками и одновременно выпиваем текилу.
– Еще? – спрашивает она, хлопая ресницами.
Я поднимаю взгляд на Мэддисона, которому явно не по себе. Я обещал ему чисто мужскую компанию, по крайней мере, сначала. Кроме того, он долго не протянет и скоро решит тайком вернуться в отель, чтобы позвонить жене. Возможно, как только он уйдет, я поработаю над расширением своего состава в Нэшвилле.
– Не сегодня, – говорю я ей, имея в виду нечто большее, чем просто еще один напиток.
– Я – Рио! – взрывается мой товарищ по команде, увидев возможность привлечь к себе немного внимания.
– Рио… Мне нравится это имя. – Она кивает в сторону бара, приглашая его следовать за ней к ее друзьям.
Рио быстро вскакивает со своего места, его зеленые глаза сияют от возбуждения.
– Неужели я ничему его не научил? – спрашиваю я Мэддисона, наблюдая из‑за его плеча за Рио, который явно жаждет продолжения, и я не имею в виду алкоголь. – Мы не гоняемся за девушками. Девушки сами гоняются за нами.
– Ты не гоняешься за девушками. Девушки сами гоняются за тобой, – поправляет он со смехом. – Не приплетай меня к этой чуши.
– Справедливо.
Две миниатюрные блондинки садятся за соседний столик, пытаясь поймать наши взгляды. Мэддисон этого не замечает, но мой взгляд скользит вверх‑вниз по ним обеим. Они симпатичные, но их искусственный загар опасно близок к цвету кожи Умпа‑Лумпы[1], и они излучают отчаянное желание привлечь к себе внимание. Я быстро отворачиваюсь к своему столу, не интересуясь ни одной, ни другой.
– Какие планы на наш отложенный Хэллоуин? Элла уже решила, кем мы будем?
На губах Мэддисона появляется довольная улыбка.
– Ага.
– И кем же?
Я не знаю, сравнится ли что‑нибудь с прошлым годом, когда двухлетняя Элла Джо решила, что на Хэллоуин она будет Халком, и, прогуливаясь по нашему кварталу в Чикаго, наша компания взяла на себя роль остальных персонажей «Марвела». Для соседей вид моей маленькой племянницы, выкрашенной зеленой краской, вместе с ее родителями и тремя дядьями, разодетыми, как и она, в пух и прах, стал настоящим потрясением.
Я уверен, что для нас это так же весело, как и для Эллы: отрываться по полной. Это стало нашей традицией с тех пор, как она родилась, – наряжаться в групповые костюмы. Даже когда мы пропускаем Хэллоуин из‑за выездных игр, как в этом году, мы обязательно в ноябре наверстываем упущенное.
– Она будет Белль из «Красавицы и Чудовища».
– О, черт возьми, да. Чур, я буду Чудовищем.
Мэддисон отрицательно качает головой.
[1] Умпа‑Лумпа – вымышленное племя пигмеев из произведения «Чарли и шоколадная фабрика».
