Миля над землей

– Насколько я помню, ты весь сезон пытаешься испортить мне работу, и мы терпеть друг друга не можем, – продолжаю я. – Так зачем же за мной присматривать?

Толика застенчивости мгновенно исчезает, и на меня устремляется голодный ореховый взгляд.

– Думаешь, я тебя терпеть не могу? – Он делает два неторопливых шага в мою сторону, как будто выслеживает добычу. – Если я тебя терпеть не могу, почему я не могу перестать нажимать на эту чертову кнопку вызова в самолете, зная, что ты появишься прямо у моего места?

Хм, потому что ты одержим идеей превратить мою работу в сущий кошмар.

– Если я тебя терпеть не могу, – он делает еще один шаг вперед, сокращая расстояние между нами, – тогда почему я не могу выбросить тебя из головы? Почему я не могу перестать гадать, какова ты на вкус?

Его взгляд падает на мои губы. Упомянутые губы приоткрываются, чтобы что‑то сказать, но слова ускользают от меня.

– Если я тебя терпеть не могу, – Зандерс придвигается на несколько сантиметров ближе, не оставляя абсолютно никакого пространства между нашими телами, его большое тело подавляет меня, – тогда почему каждую минуту каждого дня на протяжении последней недели я думаю только о том, каково это – переспать с тобой?

Он стоит надо мной, его глаза мечутся между моими, пытаясь прочесть мои мысли, но я понятия не имею, о чем я сейчас думаю.

– Я действительно хочу переспать с тобой, милая, – мягко добавляет он.

Мой разум переполняет недоверие, но в то же время меня охватывает волна настоящей уверенности. Этот парень, на которого, вероятно, набросилась бы каждая девушка в Северной Америке, выбрал меня. Конечно, он выбрал меня просто на одну ночь, но все же я этого не ожидала.

Как бы то ни было, я не собираюсь терять работу из‑за спортсмена, который забудет о моем существовании, как только все закончится.

– Ну а я тебя терпеть не могу, – говорю я в надежде, что это поможет мне восстановить границы дозволенного.

Вместо этого с его ухмыляющихся губ срывается глубокий смешок, а потом он прикусывает нижнюю губу. Его пальцы убирают с моего лица непослушные локоны.

– Я тебе не верю. – Его большой палец проводит по моей скуле, но, несмотря на то что от его прикосновения все мое тело наполняется теплом, я не беру свои слова обратно. – Кроме того, – продолжает он, – допустим, это правда, и ты меня терпеть не можешь. В любом случае секс на почве ненависти – это лучший секс.

Я не отрываю взгляда от золотой цепочки у него на шее, зная, что не смогу посмотреть ему в глаза. Черные завитки татуировок за блестящим металлом сливаются с глубоким оттенком кожи. Все это так прекрасно отвлекает.

– Что скажешь, Стиви? – Зандерс одним пальцем приподнимает мой подбородок, возвращая к себе мой рассеянный взгляд. – Одна безумная ночь.

Его губы приподнимаются в зловещей ухмылке, в глазах – дьявольское обещание. Хочу ли я этого? Черт возьми, да. А могу ли я? Ни в коем случае.

Его репутация – первый тревожный сигнал, напоминающий мне об обещании, которое я дала себе: никогда больше не встречаться со спортсменами. Их атакуют фанатки, охотницы за майками, которые просто надеются дождаться своей очереди. Но, боже, он точно знает, что делает, и давненько никто меня по‑настоящему не заводил. Конечно, у меня в гостиничном номере есть фиолетовая игрушка, но представьте себе настоящий секс!

Я хочу сказать «да». Все мое естество хочет, чтобы я сказала «да». Скажи «да», Стиви. Это только на одну ночь.

– Нет, – говорит за меня мой мозг. – Как‑нибудь обойдусь.

За этим следует снисходительное похлопывание по его груди, а потом я делаю шаг назад и начинаю отходить от него.

В том, что я сейчас говорю и делаю, нет подлинной уверенности. Все это притворство, и потому я чертовски волнуюсь.

Губы Зандерса изгибаются в довольной усмешке. Он слегка вздергивает подбородок, его озорные глаза смотрят на меня сверху вниз, и я почти уверена, что он ожидал моего отказа. Ему нравится, что я не поддаюсь ему, но мне это начинает нравиться все меньше и меньше.

– Предложение остается в силе, – говорит он, делая шаг назад и небрежно засовывая руки в карманы. – Просто дай мне знать, когда будешь готова сдаться.

Звучит не очень хорошо. Мой мозг хочет, чтобы я сказала «никогда».

– Как насчет «никогда»?

– Никогда? – повторяет он, приподнимая брови, словно испытывая меня.

– Угу. – Я сглатываю.

– Итак. – Он снова идет ко мне медленными властными шагами, но на этот раз я отступаю в том же темпе, пока моя спина не сталкивается с кирпичной стеной бара и его мускулистое тело прижимает меня к ней. – Ты никогда не захочешь, чтобы я тебя поцеловал?

Его губы замирают у моих, и я почти чувствую их мягкость и тепло. Задумавшись на мгновение, я перевожу взгляд на его губы, а он облизывает нижнюю, смачивая ее языком.

Я продолжаю загипнотизированно следить за этим движением и застенчиво качаю головой, чтобы сказать ему «нет».

Что ж, Стиви, это наглая, отвратительная ложь.

Мое тяжелое дыхание и быстро поднимающаяся и опускающаяся грудь сильно противоречат медленным, размеренным вдохам и выдохам, проходящим через тело Зандерса. Мы так тесно прижаты друг к другу, что, если бы не наш совершенно разный темп дыхания, было бы сложно понять, где заканчиваюсь я и начинается он.

Я чувствую сильное давление в самом верху бедер, отчего все мое тело начинает болеть, и наконец‑то ощущаю то, что мне посчастливилось увидеть.

Он убирает с лица мои растрепанные пряди. Подушечкой большого пальца нежно проводит по моему уху и по длинной золотой сережке, и дрожь желания пробегает по моей спине.

– И ты никогда не захочешь, чтобы я к тебе прикоснулся? – мягко спрашивает он.

Мой рот приоткрывается, мне нужно наполнить легкие кислородом, но в этом переулке под открытым небом в данный момент его нет.

Прикоснулся ко мне? Я хочу, чтобы он касался каждого моего дюйма, но если судить по текущей реакции моего тела на то, что я чувствую его в одежде, я не думаю, что смогу вынести его прикосновения обнаженной.

– Нет, – шепчу я, хотя хрипотца в моем голосе свидетельствует о полной противоположности моих слов.

Губы Зандерса слегка изгибаются в усмешке, но он быстро приходит в себя. Убирает пальцы с моего уха и шеи, засовывая руки в карманы.

– Хорошо, милая. – Он отступает на шаг, давая мне место, и делает в точности так, как было сказано в моих словах, хотя я и не имела их в виду.

И теперь мое тело болит из‑за того, что он больше на него не давит.

– Но когда ты решишь перестать лгать себе, тебе придется умолять, чтобы я переспал с тобой…

Я молчу, полностью застыв в этом моменте.