Милый яд
Он проиграл.
Он нарушил наш договор.
Я тоже, но только для того, чтобы спасти его.
Я упала на колени. Мои руки коснулись бетона, и я что‑то почувствовала. Я подняла это, сжимая в руке.
Пенни.
Он оставил мне подарок.
Его собственная версия «Прощай».
Часть два
Несовершенства
Глава пятнадцатая
= Шарлотта, 22 года =
– Шарлотта, сделай мне одолжение, – Рейган выглянула из своего стеклянного кабинета. Одетая в платье в тон ее огненно‑алым волосам, творению лучших парикмахеров Манхэттена, она поглаживала животик ухоженными руками с заостренными ногтями. Рука Рейган всегда лежала на животе.
Я не могла упрекнуть ее в излишнем беспокойстве. Если бы мне было сорок два и последние десять лет я пыталась забеременеть, то жила бы в пузыре до самого рождения детей.
Я оторвалась от рукописи, которую несколькими минутами ранее выбрала из стопки невостребованного материала. Сегодня мне бы не помешало отвлечься – любым способом. Я расплылась в радостной улыбке.
– Конечно.
Комнату наполняли воздушные шары в форме сердца и цветы, присланные моим коллегам ко Дню святого Валентина. Моя каморка находилась ближе всего к ее кабинету. Единственная, в которой не было признаний в любви или романтических знаков внимания. При мне был ноутбук, ручки и маркеры, расставленные по двум кружкам, а ежедневник и стикеры для заметок лежали аккуратными, готовыми к применению рядами.
Я была почти уверена: что бы она ни сказала, это не имело никакого отношения к тому, что сегодня у меня день рождения. Никто не обратил внимания на мой день рождения. Я научилась принимать это до такой степени, что упоминание о нем от посторонних вызывало у меня потрясение.
– Мой акушер‑гинеколог не берет трубку, а мне сегодня нужно с ним увидеться. До клиники не дозвониться. Он не отвечает ни по телефону, ни по электронной почте. Это так на него не похоже. Не могла бы ты заскочить в клинику и передать мое сообщение лично? Спасибо! – она не стала дожидаться моего ответа. Вместо этого подлетела ко мне, схватила стикер из моего арсенала и, нацарапав адрес, прилепила его к клавиатуре с полным пренебрежением к моему порядку на столе. – И не возвращайся, пока не запишешь меня, хорошо? У меня ужасные газы. Дети наверняка отомстят мне за это, когда появятся на свет.
Верно. Я почти забыла – у Рейган были близнецы.
Моя начальница бросилась в комнату отдыха, помахивая кончиками пальцев, как фея‑крестная.
Я начала работать в «Рейган Ротшильд Литерари» четыре месяца назад, за два месяца до моего досрочного выпуска, и уже продвинулась по служебной лестнице от офисного координатора до помощника литературного агента. Моя цель заключалась в том, чтобы стать литературным агентом. Мне приходилось проверять себя на стойкость, но я привыкла к тяжелой работе.
Я взяла записку со стола и вызвала такси. Всю поездку я не отрывалась от телефона: отвечала на электронные письма, заказала бумагу для принтера и подтвердила на завтра ежегодное обследование Лии у дерматолога.
Я уверяла себя, что со мной все в порядке.
Это просто еще один День святого Валентина. Ты пережила три из них с тех пор, как Келлан сделал то, что сделал.
Это был четвертый.
Конечно, ничто так не свидетельствует о том, что все не в порядке, как попытка убедить себя в обратном.
Седан остановился у здания в неоготическом стиле. Высоком и надменном. Водитель одарил меня сияющей улыбкой.
– Приехали. С Днем святого Валентина.
– Еще чего, – пробормотала я, давая ему чаевые в приложении, а потом поднялась с сидения из полиэстера.
Я зашла в элитную клинику на 57‑й улице под названием Морган‑Данн. Элите города нравилось здесь рожать, потому что палаты были роскошнее, чем в отеле «Уолдорф Астория».
Чтобы получить консультацию акушера‑гинеколога в этом стационаре, вам предстояло занять место в расписанном на три года вперед листе ожидания. Эту информацию мне любезно предоставила Рейган. Меня в мои двадцать два ничего не связывало с детьми, беременностями или – надеюсь – больницами.
Я расписалась у охраны, поднялась на лифте на четвертый этаж и вошла в шикарную клинику. Никогда не видела такого кричащего богатства, а ведь я прожила в Нью‑Йорке всю свою жизнь, кроме тех лет, когда училась в колледже Кентукки.
Темные стеклянные двери с черным ободком дополняла отделка вишневого цвета, обитые коричневой кожей диваны и мягкие кресла. Стойка администратора из изогнутого темного дерева имела форму волны. В роскошном вестибюле рядами стояли корзины с заварным чаем, закусками и водой в бутылках, а также мармеладными мишками для беременных и пакетами с вкусностями.
За блестящим столом стояла худая, как палка, женщина в костюме, и ее темные волосы были так сильно зачесаны назад, что кожа на лбу выглядела натянутой. Она поприветствовала меня сдержанной дежурной улыбкой.
– Чем я могу вам помочь?
– Я хотела бы записать на прием свою начальницу, мисс Рейган Ротшильд, – я передала ей страховую карточку Рейган.
Застывшая улыбка секретарши осталась неизменной, пока она пробивала информацию на макбуке. Она вернула карточку.
– Боюсь, я не вправе назначать на сегодня встречи с доктором Маркетти.
Доктор Маркетти? Я изо всех сил старалась не дать этому имени выбить меня из колеи.
«Маркетти – распространенная фамилия, верно? Кроме того, – уверяла я себя, – все напоминает тебе о Келлане. Особенно в День святого Валентина. Ты просто ищешь скрытый смысл».
