Мой верный

– Сашенька, да я бы рад не здесь… – прошептал доверительно, на ушко, полностью накрывая меня своим твердым телом. – Но я знаю, как пахнет твое возбуждение. Ты мокрая. И это… – обнюхивая меня, Артем проглотил нецензурное слово. – Я тебя отблагодарю…

Отблагодарит он. Кто бы сомневался!

– Если хочешь здесь, тогда сядь на диван, – прошептала безучастно я. Пора было кончать с этим «аттракционом невиданной щедрости».

Внезапно Апостолов немного отстранился и выпустил мои руки из захвата. Не отводя от меня черных глаз, он поправил брюки в районе паха и сделал небольшой шаг назад.

Собрав все свои силенки, я залепила Апостолову звонкую пощечину, надеясь воззвать к остаткам его совести, если таковая вообще имелась.

– Проверь зрение! Со шлюхой своей меня попутал… – водя пальцами по двери за спиной, я пыталась нащупать дурацкий замок.

Этот взгляд. Рассвирепевший. Дикий.

– Сахарная Саша… – Артем сжимал и разжимал челюсти, закипая от ярости. – Я же тебя сожру.

Мрачно посмеиваясь, он прижал ладонь к тому месту, где совсем недавно побывала моя рука, будто не веря, что я осмелилась на это.

Ударить его Темнейшество.

Щелчок – и мне удалось вслепую открыть щеколду. Аллилуйя! Повернувшись, я потянула дверную ручку. У меня почти получилось вырваться… Почти…

Но крепкие мужские руки оказались проворнее и обхватили меня под грудью. Я задрожала под весом его тела, едва устояв на слабых ногах. Его руки были такими горячими, словно расплавленный воск. В висках лихорадочно стучало: мне с ним не справиться.

Артем вжал меня в себя с такой силой, словно хотел растворить в себе, запустить под кожу и пустить по крови.

– Чего ты ломаешься? Я же все чувствую, Саша.

– Отпусти, Артем. – Я попыталась развернуться, однако Апостолов навалился на меня всей своей тяжестью, припечатывая грудью к двери. – Прекрати.

– Устроила шоу. – Рука Артема скользнула к моему бедру. – Этого же добивалась? Так вот он я… – Он тяжело дышал мне в затылок.

– А как быть с растерзанной самооценкой? Растоптанной гордостью? Смертельной обидой, наконец? В душу же плюнул и растер!

– Не усложняй, Саш! – Его колено протиснулось между моих бедер. Собрав мое платье по бокам, Апостолов резко потянул его вверх. – Мы совпали в сексе, понимаешь? – Его сбитое дыхание вызывало дрожь в моем теле. – Только и всего.

Мужские руки сжали мои ягодицы, а затем одна скользнула к поясу‑резинке на колготках.

– Лучше со мной, чем с кем попало.

Сколько же унижений у него для меня припасено?

– Урод… – Я позорно всхлипнула. – Ты не имеешь права так поступать со мной! Не имеешь!

Его ладони на моих бедрах резко замерли. Положив подбородок мне на плечо, Апостолов судорожно втянул воздух.

– Саша… Сашенька…

– Ты сам меня прогнал, – шептала я, задыхаясь. – Обжимался с какой‑то бабой на моих глазах. Трахал шлюх. Даже не догадываясь, что… – я осеклась, вновь выдохнув нечто похожее на протяжный вздох‑всхлип. – А теперь хочешь секса? Да кто ты такой? Самому‑то от себя не тошно? Потому что мне – да! – выпустила ногти ему в ладонь, желая оставить свои отметины, пустить кровь.

Подонок. Эгоист.

Как же я ненавидела отца своего ребенка.

– Достаточно, – перехватив мою руку, Апостолов крепко меня обнял. – Малолетка дурная, – лаская мою талию ладонями, Артем сцеловал мурашки с моей взмокшей шеи. – С этого дня держись от меня подальше, Саша. Если не хочешь… – И он резко потянул за подол моего платья.

Я услышала звук рвущейся ткани.

– Что ты…?!

Внезапно Апостолов отпустил меня и сделал несколько шагов в сторону. Обернувшись, я оторопело переводила взгляд с его перекошенного от ярости лица на свой испорченный подол. Кусок белоснежного атласа валялся на полу.

– Это платье… Мне его Алина подарила на день рождения. Оно в единственном экземпляре. Специально для меня. – Я нервно моргала, словно у меня тик, старалась взять себя в руки.

– Белый – цвет чистоты. Красивое платье. Было… – Губы Апостолова растянулись в дьявольской усмешке. – Жаль, теперь оно несколько потрепано…

Он скользнул по моему телу многозначительным взглядом, очевидно, проводя некоторую параллель.

Потрепано.

Больно? Нет. Разрушительно.

Не глядя на него, я подобрала испорченную деталь своего наряда и на ватных ногах покинула подсобку.

 

POV Артем

 

Когда дверь за Сашей закрылась, я вновь щелкнул замком. Бахнул по деревянной поверхности кулаками.

К моему ненормальному возбуждению примешивалась ярость, заточенными когтями, раздиравшая глотку. Говорят, чтобы отвлечься, надо сосчитать до десяти.

Один. Два. Твою ж… десять.

Какая‑то хреновая математика вырисовывалась.

Развернувшись, я налетел на стол и смахнул с него вазу, поморщился от звона битого стекла, разнесшегося по подсобке.

Потребность в Сашеньке выходила за рамки моего понимания. В память врезалось ее красивое печальное лицо. Широко раскрытые глаза. Раскрасневшиеся щеки.

Сахарная Саша. Ни убавить. Ни прибавить.

Я внимательно осмотрел темную подсобку, будто видел ее впервые, потому что только сейчас меня начало понемногу «отпускать». На смену неконтролируемым животным инстинктам пришло раскаяние.

А ведь я даже здороваться с ней не планировал. Ха‑ха. Здороваться не планировал, но чуть ли не на коленях выпрашивал секс. Дожили, Артем Александрович! Затмение какое‑то.

Коридор затмений, мать вашу!