Мой верный

Увидев Сашу в объятиях своего лучшего друга, меня захлестнуло волной такой ядерной ревности, что просто унесло. Я пропал. Все мое существо сконцентрировалось на желании обладать Александрой. Незамедлительно. Здесь и сейчас. А потом в своей кровати. Неторопливо. Изнуряюще долго. Чтобы насытиться девчонкой впрок.

Я знал, как заставить ее всхлипывать и умолять. Хотелось глубоко. Первобытно. А потом отнести мою девочку в душ и самому отмывать от своей же грязи, попутно утягивая в новый эротический танец.

Откровенно говоря, осознание всего произошедшего поразило меня до глубины души.

Смутило. Захлестнуло тревожным ознобом. Мой четко распланированный мир стал расползаться и опасно трещать. Все рушилось. Все. Я терял контроль. Становился слепым рядом с ней, начинал вести себя неосмотрительно. Как дикое животное. Хуже.

Тяжело вздохнув, я упал на диван, расфокусированным взглядом рассматривая свои окровавленные ладони.

Почему‑то вспомнился тот разговор с Сахаровым прошлой осенью. Он ведь был частым гостем в моем баре.

Роман Владимирович, к слову, был давним приятелем моего отца, мы же с ним общались только по необходимости. У них с батей были какие‑то свои давние делишки, поэтому‑то Сахаров после перестрелки и позволил мне «подлататься» у него в доме.

Судя по всему, отец Александры обладал отличным нюхом. Он сразу понял, что эра Венедиктова заканчивается – этого ублюдка уже прессовали со всех сторон, поэтому Сахаров и поддержал моего батю.

Но вернемся к разговору, с которого все и началось.

В ту ночь все разошлись после партии в покер, остались только мы с Сахаровым. Хорошо выпившие. Роман Владимирович явно находился на взводе: пил больше обычного, не закусывая.

– Какие‑то проблемы? – негромко спросил я, беря свой стакан с виски.

– Дочь совсем от рук отбилась. Сказала, что будет заниматься в библиотеке, а сама весь вечер тусовалась в баре с подружками. Ничего. Я перекрыл ей кислород. Теперь только: учеба – дом – учеба, – Сахаров натужно рассмеялся. – Со мной не забалуешь.

– А сколько ей лет?

– Восемнадцать через два месяца исполнится. Дитя дитем, и все туда же. Мальчиков им, видите ли, подавай! Еще не хватало, чтобы на первом курсе принесла в подоле.

– Ну что вы так, Роман Владимирович, – при воспоминании об Александре уголки моих губ непроизвольно приподнялись.

– Забыл уже, какое шоу она устроила в твоем ресторане в прошлом году? – вновь потянувшись к бутылке, Сахаров вылил остатки виски в свой стакан.

Я рассмеялся в кулак. Такое трудно забыть. Нечасто скромницы‑школьницы заказывают коктейли с водкой.

Саша своей дерзостью определенно произвела на меня впечатление. Непослушная.

– Александра все делает мне назло, – вздохнул Сахаров. – Пришлось снова посадить дочь под домашний арест. Пусть подумает о своем поведении.

– Это же не выход, – заключил я после продолжительной паузы. – Ей далеко не тринадцать, Подобные методы только сильнее отвернут дочь от вас.

– А что, по‑твоему, выход, Артем?

– У меня нет детей, мне трудно судить, – пожал плечами я. – Однако я сделал из хлюпика Кирилла настоящего мужика. Так что кое‑какое представление о воспитании подростков имею.

– И как бы ты поступил в моей ситуации? – не унимался Сахаров.

– Я бы дал девчонке больше свободы, но только после того, как она докажет, что действительно к ней готова.

– Это как? Поясни, – он с недоумением почесал переносицу.

– Начните с трудотерапии. Хочет ходить по ресторанам и барам? Тогда пусть сама зарабатывает на развлечения. Найдет подработку. Узнает, что деньги на карте появляются не по взмаху волшебной палочки.

Сахаров хохотнул, ударяя донышком пустой бутылки об стол.

– Чтобы моя Сашенька где‑то работала? Ой, Артем, не смеши! Она ж белоручка! Только транжирить и умеет! Да и что это будет за подработка? В метро листовки раздавать? – он уже откровенно ржал.

И вот в этот момент лучше бы мне отрезать себе язык… Однако я тоже выпил достаточно, напрочь позабыв о ее неразделенной ко мне любви.

По‑человечески хотелось помочь девчонке справиться с необоснованно жесткой диктатурой папаши, будучи в курсе некоторых его заскоков. Судя по тому, что я знал об ее отце, жизнь у Сахаровой была отнюдь не сахар.

– Например, официанткой в моем ресторане, – я удержал вмиг ставший серьезным взгляд Сахарова. – Нам как раз требуются стажеры.

Некоторое время собеседник молчал, внимательно разглядывая меня из‑под темных насупленных бровей.

Я улыбнулся с притворным радушием.

– Еще бутылочку? Есть у меня один скотч с двадцатилетней выдержкой. Вы как?

– А почему бы и нет, – он явно оживился. – Так и что там с подработкой в твоем ресторане? Можно поподробнее? – поинтересовался Сахаров после того, как на столе появилась бутылка скотча, ценник которого перевалил за сотню тысяч рублей.

Я обрисовал ему в общих чертах. Договорились, что Роман Владимирович все обдумает и наберет мне в случае положительного решения.

Но через пару недель Сахаров собственной персоной появился на пороге моего офиса, все‑таки решив опробовать идею трудотерапии, тем более, Александра, на удивление, оказалась не против поработать официанткой в «Патриках».

Вскоре выяснилось, что упрямая бандитская дочка так и не выкинула меня из головы…

Перед глазами до сих пор стояли ее наполненные слезами глаза, когда я разодрал это чертово платье.

«Жаль, оно немного потрепано».

Идиот. Зато теперь наверняка. По‑хорошему, стоило бы ей все рассказать, однако правда будет равнозначна концу. И так, и так – хреновый расклад.

Я поморщился от резкого стука в дверь, но не двинулся с места. Однако тот, кто находился за дверью, явно был очень упертым. Поднявшись, я все‑таки открыл дверь.

Незваным гостем оказался Паша. Легок на помине.

– Ты Золушку мою не видел? – излишне взволнованно поинтересовался Левицкий.

– Кого? – Я уже ни черта не соображал. – Какую еще Золушку?

– Ну, девчонку мою! Мы с ней танго танцевали! Саша зовут.

Девчонку мою.

Эх, Паша‑Паша, как же ты не вовремя.

– Понятия не имею, – процедил сквозь зубы.

Павлик мечтательно закатил глаза.

– Еще и сбежала! Вот жучка! Найду – в попу зацелую! – И он пошло облизнулся.

Да твою ж…