Мой враг по переписке

– Табели еще не выпускали.

– Тогда что это? Чего это ты скрываешь?

– Я не скрываю. Это просто не твое дело.

– Это от той девчонки, да?

Я повернулся и посмотрел на него.

– Нет. Какой девчонки?

Он закатил глаза.

– От твоей подружки по переписке с уроков миссис Мартин. Ты так и не перестал ей писать, да?

– Как ты вообще запоминаешь такую ерунду? И нет, я больше не пишу ей.

Я чувствовал, как у меня начинает гореть лицо. Я и не догадывался, как легко меня прочесть.

– Фигня, – отмахнулся Бен. – Я спрашивал тебя в прошлом году, а ты притворился, что не понимаешь, о чем это я. – Потом, чересчур передразнивая меня, он сказал: – Э‑ы… ы‑ы… кто?

– Я так не разговариваю.

– Ты отвратительно врешь, Лука. Я знаю, что ты все еще ей пишешь. Она твоя подружка или что?

Мое лицо покраснело еще больше.

– Нет. Она мне не подружка. Просто никак не перестанет писать мне. А еще она противная.

– Серьезно? Тогда почему ты все еще ей отвечаешь?

Честно говоря, я просто не хотел, чтобы за Наоми осталось последнее слово, но Бену не стоило знать, насколько я мелочен. Поэтому я лишь пожал плечами.

– Просто так. Зато есть чем заняться.

Мы притормозили, добравшись до нашего класса. Бен встал в дверях.

– Что в ее письме?

– Не знаю. Я еще не смотрел.

Он поднял брови, призывая меня открыть письмо. Я вздохнул, стянул рюкзак и вытащил конверт. Вскрыл его и прочитал Бену вслух.

 

Дорогой Лука.

Надеюсь, ты проснешься сегодня утром с маленьким заусенцем, а когда потянешь за него, он станет больше и причинит тебе боль. Надеюсь, он будет так сильно беспокоить тебя, что ты не прекратишь его ковырять, пока он не поддастся, и в итоге ты оторвешь со своего пальца очень длинный кусок кожи. А потом, я надеюсь, туда попадет инфекция, и единственным спасением будет ампутировать тебе всю руку.

Это правда сделает мой день лучше.

С любовью,

Наоми

 

Бен пялился на меня широко распахнутыми глазами. Несколько учеников собрались вокруг, ожидая, когда мы пропустим их в класс.

– Ты дверь перегородил, – напомнил я Бену. Он вошел, и я последовал за ним к задним партам.

– Почему она такое написала? – спросил он, когда мы оба сели на свои места. – Это же… – Он сцепил пальцы, как будто чувствовал фантомную боль от заусенца после письма Наоми. – Просто ужас какой‑то.

– Она умеет управлять словами.

Я затолкал письмо обратно в открытый конверт и засунул в рюкзак.

– Она всегда пишет «с любовью, Наоми» в конце?

– Иногда. А что?

– Просто как‑то странно заканчивать письмо словами «с любовью», когда написал что‑то настолько неприятное.

– Я никогда особо не думал об этом.

Но вообще я думал об этом каждый раз, когда читал ее послания. Обычно я копировал фразу, которой она заканчивала письмо, лишь иногда сочинял что‑то другое.

– Что напишешь в ответ? – спросил Бен.

– Пока не знаю.

Я слишком устал, чтобы придумывать что‑то творческое, но и не мог ответить на подобное письмо чем‑то скучным.

– Лука. Бен. – Мы оба взглянули на учителя, который уже успел начать урок, пока мы отвлеклись на письмо. – Не желаете присоединиться к нам?

Бен промямлил извинение, и я выпрямился на своем месте. Больше в тот день ничего особенного не происходило. Всю оставшуюся неделю нам предстояло писать контрольные, так что большинство учителей заставляли нас повторять то, что мы учили весь предыдущий год.

Когда вечером я ехал на велике домой, мои мысли вращались вокруг письма Наоми в рюкзаке. Я еще не решил, что написать ей в ответ. Мне казалось, ничего не переплюнет ее письмо про заусенец. В недостатке воображения я винил стресс от предстоящих экзаменов. И надеялся, что придумаю что‑нибудь получше, когда учеба закончится.

Вернувшись из школы в тот день, я удивился, увидев мамину машину возле гаража. Обычно она возвращалась домой после пяти. Я оставил велосипед во дворе и пошел в дом. Мама сидела за кухонным столом, внимательно читая какой‑то документ. Ее глаза были красными.

– Что случилось?

Мама, вздрогнув, посмотрела на меня. Кажется, она не услышала, как я вошел. Она сложила листы бумаги в стопку и засунула их в большой желтый конверт.

– Ничего, милый. Все в порядке.

Она меня не убедила.

– Похоже, ты плакала.

– Просто зевнула перед тем, как ты вошел. Из‑за этого и глаза заслезились. – Мама выдавила улыбку.

Ее глаза были слишком влажными и опухшими для простого зевка, но я решил не приставать. Стащил с плеч рюкзак и бросил его на пол.

– Домашнее задание? – спросила мама.

Я покачал головой.

– У нас экзамены на этой неделе.

– Тогда отнеси рюкзак в свою комнату.

Я сделал, как она просила, а когда вернулся на кухню, конверта на столе уже не было. Мама стояла у раковины, помешивая чай в кружке.

– Что на ужин? – спросил я.

Она обернулась и улыбнулась мне.

– Мы закажем пиццу.