Морана и Тень. Плетущая

 

Морана работала без отдыха. И если вначале это восхищало, то спустя дни стало походить на отчаянную одержимость. Они прошли лес, встречая как бездыханные трупы, так и слоняющихся вялых мертвецов. Они миновали деревушки, сожжённые и опустевшие. Они пересекли широкие дороги с брошенными обозами и растерзанными подле них семьями. На протяжении всего пути их сопровождали тишина, редкие хрипы мертвецов да звуки собственного дыхания.

Морана всегда делала одно и то же. Наклонялась, хватала оставшиеся нити, тянула, резала и шла к следующему телу. Её синий сарафан всё больше темнел от чужой крови, а накинутый на плечи плащ поистрепался.

Ена помогала, как могла. Покорно следовала за богиней зимы и смерти, повторяла за ней, с беспокойством поглядывая на Морану. При свете дня её глаза становились карими, а в сумраке светились голубым гневом. Чем больше смертей богиня видела, тем отчаяннее свирепела, однако на Ене своей ярости никогда не срывала. Наоборот, на девушку глядела с немой благодарностью, интересом или же усталой улыбкой.

Ена не узнавала окружающий мир. Привычная земля под ногами чаще состояла из заледеневшей грязи, пожухлой, пропитанной кровью травы или сожжённых останков. Встречные леса будто ощетинились, растопырив голые острые ветки. Свинцовые грузные тучи не пропускали солнца. Увиденное напоминало безжизненную и выцветшую картину тех земель, по которым люди ходили при её жизни.

Ена рухнула на колени от усталости, Морана замерла и обернулась. По её губам вновь скользнула тень понимающей улыбки.

– Воды? – спросила она, и Ена закивала, моргнуть не успела, как в руках богини привычно появился бурдюк. Ена поблагодарила кивком и жадно приникла к горлышку.

Первые сутки шла она за богиней безропотно, без отдыха резала и резала чужие нити, пока спазм в пустом желудке не стал невыносимым. Голова закружилась, ноги перестали держать, и девушка отключилась, а очнувшись, получила выговор от Мораны. Богиня ни голода, ни холода не чувствовала и пределов человеческих не понимала. Ена же и раньше слабостей своих показывать не любила, а перед богиней смерти и вовсе стало страшно.

С тех пор Ена если голодна – говорит, если жажда мучает – просит воды, если устала, то останавливается. Морана всё, что нужно, ей даёт, из ниоткуда пищу да напитки сотворяет. Может, и одежду новую Ена могла попросить, но постеснялась и пару дней назад взяла сухие штаны и новую рубаху с кафтаном из встреченного обоза. Мёртвому мужчине одежды уже не пригодятся.

– Ещё чего желаешь? – мягко уточнила Морана.

– Тепла.

Просьба была новой и, судя по всему, для богини внезапной и непонятной. Она оглядела опушку в сгущающихся сумерках: ни тел, ни животных, ни оживших мертвецов. Сделав одно движение руки, богиня щёлкнула пальцами, и в паре шагов от Ены загорелся скромный костёр. Девушка протяжно выпустила воздух, зажмурилась от вспыхнувшего света, но, подобравшись к пламени ближе, протянула руки. Ладони обдало потоком тёплого воздуха, и Ена задрожала сильнее, ощутив, насколько же холодно вокруг.

– Я умерла, верно? – У Ены были дни, чтобы обдумать, вспомнить свои последние мгновения, наполненные болью и бесконтрольно вытекающей из раны кровью. Она помнила онемение, слабость, сонливость и холод. Помнила свой конец.

Аккуратно подобрав перепачканный сарафан, Морана села на старый пень. Тяжело опустилась с тихим вздохом, и Ена лишь удостоверилась, что и богине знакомы усталость и бессилие, просто держаться она способна дольше. Эти слабости делали Морану более… живой и человечной. Радовали Ену, а затем пугали, ведь если у богини смерти есть предел, то как им со всем справиться?

Взгляд Мораны был спокоен, когда она согласно кивнула, отвечая на вопрос.

– А это… наказание за мои грехи? Тёмная сторона Нави? Впредь мне бесконечно ходить и на мертвецов смотреть?

Богиня одарила её снисходительной улыбкой.

– Неужели ты много нагрешила, что уверена в наказании? – прозвучал насмешливый вопрос.

– Достаточно, – со всей серьёзностью ответила Ена, стараясь не вспоминать о том, сколько жизней отняла, сколько судеб испортила.

Все они заслужили её месть, но и она за содеянное заслужила наказание. Знала, что расплата придёт, хоть и надеялась, что не так скоро. Морану её уверенность не впечатлила.

– Ты умерла, но это не Навь. Я сумела тебя вернуть.

– Почему именно меня? Разве нет кого важнее, разве… не князь… любой князь или воин пригодится больше.

– Помнишь, что я о мертвецах тебе рассказала? О нитях жизни?

Ена кивнула и обхватила себя руками: долгожданное тепло разлилось по телу. В первые дни совместного путешествия Морана поведала о царе и царице подземного царства, про их любовь к богатствам и о том, что скопившиеся мёртвые тела выбрались, потревоженные дрожью земли. И с тех пор покойники оживают, точно заражённые неведомой болезнью. Теперь далеко не все умершие уходят к Моране, как должны, многие души остаются, прикованные к погибшему телу из‑за не до конца порванных нитей. Держат они души в гниющей плоти. Поэтому богине пришлось в физическом теле явиться на землю да самой мертвецов забирать.

Морана закрепила серп на своём поясе, вытянула руки и развела их в стороны. Между ладонями богини протянулись три золотые нити.

– В каждом смертном вдоль позвоночника находятся нити жизни. Вот так. – Она расположила ладони друг над другом, и нити вытянулись вертикально. Ена во все глаза смотрела на творимую магию. – Я не могу восстановить разорванные нити, а при смерти обязательно хоть одна да рвётся. Но ты… особенная, – с улыбкой пояснила Морана. – Мокошь то ли специально, то ли случайно, плетя твои нити, всё перепутала.

Богиня сделала вращающее движение кистью снизу, и три нити спиралью свились между собой, создав более прочную нить. Ена смотрела на происходящее с благоговением и тревогой, не до конца понимая, хорошо увиденное или плохо.