Мороз К.О. Мэр Ёлкино

Охуи… просто прекрасно!

Вырисовывающиеся, по‑женски рельефные мышцы на руках и ногах смотрятся о‑очень аппетитными. Как и округлые ягодицы, которые то и дело выглядывают из‑под свободных шорт.

В голос сглатываем слюну с Альбертом.

«Костик, ты балбес!» – закатывает он выпученные шары.

«Сам такой. Чучело из тебя сделаю… На опыты отдам…» – мысленно мрачно отвечаю.

«Просто гони Айболитиху домой. И начни с того, на чем вы тут закончили… Я чуть попкорном не подавился».

«Надо сначала отчет доделать…»

«Говорю же – кре‑тин!»

В завершение Альберт по‑совиному гавкает то же самое.

«Кре‑тин!..»

Три раза.

Да сам знаю…

Выдохнув, пытаюсь сфокусироваться на таблице, а повернувшись, сразу упираюсь взглядом в два подсдувшихся футбольных мяча.

Ого‑о!..

Знаю, что многие мужики мечтают о таких на постоянной основе, но я на чисто философский вопрос: «Арбуз или дыня?» всегда выбирал второе.

Только дыня!..

Упругие, небольшие дыньки дают фору самым спелым круглым арбузам. По версии Константина Мороза, конечно. Я на истину не претендую.

– Так, дальше улица Фролова, – произносит Нина. – Это где пятиэтажка.

– Понял.

– Освещение там есть, вчера с работы шла и заметила. А вот дороги не почищены. И летом вечно грязно. Ливневка, видимо, забилась.

– Хорошо, – фиксирую для себя.

Жизнь научила меня не верить никому на слово. Когда приступил к работе в Елкино, по отчетам прошлого главы администрации все было прекрасно. Только вот реальность с этими сказками никак не билась, хоть сотрудники и выгораживали своего бывшего начальника.

Тогда начал выяснять, как обстоят дела у простых жителей. Таких, как моя соседка.

Взгляд снова привлекает Ника.

Интересная она. Привык к тому, что обычно нравилось девушек пощупать, а на такую и смотреть в радость. Губы мягкие кусает, дышит часто, «дыньки» плавно вздымаются. Чего‑то хмурится Мандаринка, ушко правое потирает.

Всхлипывает жалобно.

Не могу, блин.

– Что такое? – рукой останавливаю поток льющейся информации от Нины.

– Сережку потеряла, – хнычет.

Показывает мне вторую, слева. Стекляшка вроде обычная. Вряд ли у простой медсестры бриллианты в половину уха?..

– И что так переживать?.. Подумаешь! – хмыкаю.

Ника с помощью одного только взгляда четвертует мое лицо.

Скальпель, блин.

– Переживаю – значит, есть из‑за чего… Вы… Ты не помнишь… Вчера… – теперь смотрит на Нину выжидающе, словно пытается сделать так, чтобы она исчезла. – Сережка вчера была?..

Вспоминаю прошлую ночь. Ощущения ее тела, касания, мягкую, податливую влажность. Смотрю вниз, поправляя скатерть, которая уже не справляется с масштабом трагедии.

– Насколько я помню, вчера была… – хрипло отвечаю.

– Блин… Значит, здесь где‑то потеряла…

Ника оглядывается по сторонам. Недоверчиво, даже с подозрением смотрит на Альберта. Тот, обидевшись, отворачивается к стене.

– Продолжим, Константин Олегович? – чуть нервно спрашивает моя соседка.

– Да, – с неохотой отвечаю, быстро вытряхивая из головы образы вчерашней ночи.

Это все гребаный трудоголизм.

Был бы алкоголиком, как Левка подумал, давно бы расслабился и потрахался.

 

Конец ознакомительного фрагмента