На один удар больше
– А ты хорошая мать, Исидора, – задумчиво сказал Денис. – Как ты хочешь: все‑таки сказать Лике, что я отец? Или представим меня как‑нибудь по‑другому?
* * *
– Елки‑палки! – выдохнула Татьяна. – А я‑то думала…
Денис просветлел лицом:
– Так я и знал. Когда ты психанула, от всего отказалась, я сразу почувствовал: тут не в работе дело. К ней ты никогда не ревновала.
– Ну да… – пристыженно отозвалась она.
– А откуда ты узнала?..
– Я двадцать второго июля забирала в турагентстве паспорта. Потом решила заглянуть в кафешку. Сидела у окна. И увидела, как вы шли по Большой Никитской.
– Боже мой! Девчонке семнадцать лет! Как ты могла такое подумать?!
– Насте твоей тоже было двадцать с чем‑то. И Лику эту ты кружил прямо посреди улицы! А потом еще на колено встал и коробочку бархатную вручил!
– Так ее в этот день в ГИТИС приняли. В ГИТИС, понимаешь? На бюджет! А я ей обещал: если получится, Мельпомену серебряную подарю!
– Блин, Денис! – сердито сказала Садовникова. – Ну почему, почему было раньше не рассказать?! Еще когда эта Лика только в Москве появилась?!
– Тань… Ну стыдно мне было – очередной скелет из шкафа вытаскивать…
– Конечно. Лучше темнить. Скрывать. И в итоге вообще – все едва не разрушить!
– Обещаю тебе. Больше никогда. Давай все‑таки выпьем вина?
– Ф‑фух. Ладно.
Отправился на кухню вместе с ней, открыл бутылку, помог принести на террасу виноград и бокалы.
Когда пригубили, робко спросил:
– Ты простишь меня?
– Пока не знаю, – ответила искренне. Попросила: – Покажи фотку.
Денис продемонстрировал – да, действительно, та самая девушка с Большой Никитской.
Оценила:
– У тебя красивые дети получаются. А в ГИТИС ее за талант взяли? Или за взятку? Только честно.
– Лика сама прошла. Насчет взяток Исидора жестко сказала: не даст ни копейки – и мне категорически запрещает. Если за деньги берут – значит, не актриса. И блата, знакомств у меня тоже не было. Да в актерских вузах не очень и помогает. Первый тур на связях проскочить можно, а на свой курс бездаря ни за что не возьмут. Неограненный талант – тоже не в чести. Лика приехала в Москву только после ЕГЭ – в середине июня. Я к тому времени снял ей квартиру, уговорил нескольких педагогов ее посмотреть. Вердикт был единогласный: девчонка – жемчужина, репертуар – дерьмо. А прослушивания вовсю идут к тому времени. Двое репетиторов ее в итоге брать отказались. Слишком поздно, сказали, – полностью тексты менять, от ужимок ее избавлять провинциальных. Но третий взял с условием, что сутками будет учиться. Исидора меня пугала, что дочка у нее хрупкая, нежная. А тут пахать надо на износ. Думал, шпынять придется, мотивировать – нет. Наоборот, уговаривал поесть хоть немного, выспаться минимально. Знаешь, как тяжело оказалось нянькой работать?
– А я никак понять не могла, что с тобой происходит. Динь, ну, ты такой дурак! – И резко сменила тему: – А с кем ты в Калининград ездил?
– С корешем. Ну, и с заказчиком. Он из Германии.
– Кто заказ подкинул?
– Один… общий знакомый. Мою репутацию многие знают.
– Ты в кладоискательстве тоже специалист?
– Нет. Любитель. Единственный раз попробовал. Но я хороший организатор. А кореша в дело специально позвал – он как раз копатель с огромным опытом.
Ей снова показалось: что‑то недоговаривает.
– А почему именно сейчас ехать было нужно?
– Танюшка, да я все силы приложил, чтоб на сентябрь договориться. Но заказчик ультиматум поставил: или немедленно, или с другими поеду. А искать, как ты понимаешь, не мелкие монетки собирались. Только не вышло ничего. Не нашли.
– Бог наказал. За твою лживость, – назидательно сказала Садовникова.
– Главное, чтоб ты меня простила.
– Ладно. Так и быть. Но предупреждаю в последний раз: опять наврешь – о чем угодно, – пойдешь на фиг. Уже без вариантов.
По его лицу мелькнула тень растерянности. Таня подозрительно спросила:
– Еще один «скелетик» имеется?
Денис твердо ответил:
– Нет. Никаких больше скелетов. Их и так в моей жизни оказалось слишком много.
* * *
Татьяну всегда вдохновляла «смена картинки». А когда отдых проходил по хай‑классу да в хорошей компании – она себя по‑настоящему счастливой чувствовала.
Дни летели стремительно, ярко. Днями за окнами кроссовера мелькала Европа, ночами они с Денисом и Митей отдыхали от странствий в шикарных отелях.
Сын поначалу тушевался. Раньше он считал: хорошая гостиница та, где лебедей из полотенец скручивают. Но в люксовых заведениях жизнь текла совсем по другим стандартам.
В самый первый вечер, еще в Болгарии, мальчик приметил: в спальне у Дениса под кроватью носки валяются. Знал – для теть Тани как красная тряпка, поэтому незаметно затолкал их подальше, в самый темный угол. А пришли с ужина – нету. «Сперли», – поначалу решил. Но утром подле номера обнаружил пакет – выстираны и даже вроде как поглажены. Принес, объявил маме с папой (про себя их так называл):
– Вам нужно постоянно здесь жить. Тогда и ссориться не будете.
Садовникова улыбнулась:
– Грязные носки для меня не единственный триггер.
Мудреное словечко Митя знал, поэтому мгновенно парировал:
– И до полудня дядя Денис тут не спит. Потому что завтрак до одиннадцати.
