На один удар больше
О том, что происходит на родине покойной бабки, Ханс‑Йорг знал только из телевизора с газетами и представлял себе страну очень унылой, депрессивной и опасной. Во многом пропаганда оказалась права: дороги, едва от Москвы отъезжаешь, дрянь, продукты ужасные, лица у местных напряженные, настороженные. Поместье фон Маков (в Германии бы давно объявили исторической ценностью и отреставрировали за счет государства) находится в полном запустении, дом наполовину обрушился, внутри – грязь, граффити неприличные по стенам.
А вот исполнители – двое мужчин – на типичных русских совсем не походили. Ханс‑Йорг почему‑то ждал: будут они обращаться с ним, гражданином свободной Европы, с исключительным пиететом. Но все время казалось: наемные кладоискатели – пусть держатся вежливо – исподтишка над ним посмеиваются. И постоянно пытаются надуть.
Русского языка он не знал – бабка умерла достаточно молодой, дочку (его мать) приучить к своему наречию не успела. По разговорнику перед поездкой освоил самый минимум. Из путеводителя узнал: в России, даже в самых медвежьих углах, весьма развит интернет, такси, еду, всякие услуги принято заказывать через мобильные приложения. В договоре меж ним и кладоискателями значилось: все накладные расходы – за его счет. Разумеется, он старался экономить. Но исполнители – наемные «шестерки» – вечно морды кривили и демонстрировали собственную значимость. В хостеле в Калининграде жить отказались – сказали, сами заплатят за нормальную гостиницу. Такси по тарифу «эконом» тоже забраковали – вызвали за собственные средства машину с кондиционером. Но самый большой раздрай случился, когда прибыли на место и выяснилось: кружочек примерно соответствует площади десять на десять метров. И на его месте – позднейшая постройка. Сарай. Тоже развалившийся, но с фундаментом крепким. Так что не землю надо копать – пробивать бетон.
Ханс‑Йорг настаивал: нанимать арбайтеров с отбойными молотками. Исполнители горячо возражали: тогда поднимется такой грохот, что полиция приедет через полчаса. И настаивали: нужен георадар. О принципах работы прибора Ханс‑Йорг знал смутно, но кладоискатели быстро нашли, скинули ссылку на родном немецком. Прочитал, неохотно признал: будет гораздо эффективнее. Спросил:
– Насколько возрастет стоимость поисков?
Услышал про двести евро и едва не задохнулся от возмущения:
– За что? За час работы?!
– Можно поискать подешевле. Но сам прибор дорогой. Плюс к нему нужен высококвалифицированный и, безусловно, надежный специалист.
– А вы тогда кто?!
Наемники переглянулись. Залопотали меж собой на собственном наречии. Лица у них были нехорошие, и Ханс‑Йорг почувствовал себя очень уязвимым. Поздним вечером. В чужой стране. В мрачном, заброшенном здании.
Решил пойти на компромисс:
– Gut. Я согласен оплатить, но исключительно аренду прибора. Управляться с георадаром вы должны сами. Какая тогда получится сумма?
И опять этот насмешливый, совсем неуместный на лицах наемных варваров взгляд.
Самый наглый из двоих (только он знал немецкий), Denis, взялся ему втолковывать:
– Ханс‑Йорг, ну поймите. Георадар – очень сложный прибор, сродни компьютерному томографу. И в аренду он сдается только с квалифицированным оператором, желательно с инженером. Полдела – получить информацию, надо ведь ее расшифровать правильно. А непрофессионал может арматуру или пустую полость принять за искомое место.
Напарник сердито дернул того за рукав, разразился гневной тирадой на русском. Ханс‑Йорг отчетливо разобрал слово «фраер»[1]. В итоге озвучили решение: они сами найдут и оплатят георадар. Вместе с человеком, кто будет его обслуживать.
По условиям договора сопровождающим причиталось двадцать процентов от найденного – вероятно, надеялись все затраты отбить.
Отказываться Ханс‑Йорг не стал. Но выяснилось: немедленно сотрудник со своим прибором прибыть не сможет. Надо возвращаться в Калининград и ждать до завтра.
Ханс‑Йорг буркнул:
– Эта лишняя ночь – точно за вас счет.
– Согласны, – хладнокровно ответил Denis.
На следующий вечер снова приехали в поместье фон Маков. У полуразрушенного забора уже ждал старенький черный «Фольксваген»‑фургон. Оттуда навстречу им выскочила – Ханс‑Йорг глазам своим не поверил – фрау. На вид лет сорока, в лихой кепочке и ладно сидевшем комбинезончике.
– Это и есть ваш квалифицированный оператор? – иронически спросил Ханс‑Йорг.
– Guten morgen, – смущенно поздоровалась она.
– Guten abend, – поправил немец и вздохнул.
Но когда фрау взялась за работу, снисходительности в нем поубавилось. Дело свое она, сразу видно, знала отлично. Обоих его гоношистых сопровождающих приспособила себе в помощники, требовательно на них покрикивала. Те послушно суетились.
И буквально через полчаса позвали к экрану лэптопа.
Амелия (так звали даму) указала на точку. Denis объявил:
– Здесь. Сомнений нет.
– Какой размер сокровища? – заволновался Ханс‑Йорг.
– Небольшой, – виновато развел руками русский сопровождающий. – Что‑то вроде кубышки или горшка. Глиняная посуда.
– Копайте, – обреченно приказал немец.
Перфораторы у кладоискателей оказались свои. Дорогие. Работали они умело и споро, Амелия топталась рядом, корректировала направление.
Уже через час метровый слой бетона оказался разрушен, и оттуда извлекли старинную амфору. Но маленькую, совсем маленькую!
Тот, кто немецкого не знал, что‑то разочарованно прочирикал.
Denis растерянно перевел:
– Это примерно первый‑второй век. Вряд ли принадлежит фон Макам.
– Открывайте, – велел Ханс‑Йорг.
И уже через минуту в недоумении разглядывал десяток серебряных монет. Неужели это все?
Он гневно обернулся к фрау. Заорал:
– Ты плохо смотрела!
Та поняла без перевода, на глазах выступили слезы. Схватила его за руку, потащила его к экрану лэптопа, тыкала лазерной указкой в экран, что‑то лопотала обиженно.
[1] На немецком – клиент проститутки, посетитель публичного дома.
