На один удар больше
Разошлись на разные стороны корта. Таня постоянно поглядывала на Митю. Тот не слишком торопился уйти. То и дело с удовольствием подкидывал мячик, ловил на ракетку, улыбался. Не так и выгорел, похоже. Главное только на него не давить.
* * *
Близкие отношения его всегда тяготили. Кому нужны все эти совместные пробуждения, общие завтраки – когда гораздо приятней утром под чириканье воробьев возвращаться одному в привычное холостяцкое логово?
Но иногда жизнь вынуждала. И он прекрасно умел играть нужную роль. Подавать даме руку, поднимать за нее тост, показательно выхватывать из рук пакет из супермаркета.
И даже позволял спутницам – до определенных границ – строить совместные планы.
Но всегда с нетерпением ждал, когда наступит благоприятный момент и наконец получится, использовав очередную, бросить ее навсегда.
Женщины в своем стремлении создать пару безнадежно глупы. Ни одной из них даже в голову не приходило, о чем он действительно думает. И сколь ярко представляет очередное быстро надоевшее лицо безжизненным и мертвым.
* * *
Блокировать телефонный номер Дениса Татьяна не стала – слишком по‑детски. Но его сообщения даже не открывала. А Митя с Богатовым в переписке состоял. Пытался Садовниковой фотки показывать – невинный контент на фоне достопримечательностей Калининграда. Таня про себя усмехалась: странный выбор для романтической поездки. Но когда представляла, что снимки делает та самая неописуемая юная красавица, сердце противно щемило.
Садовникова вела в Варваре здоровый образ жизни, постройнела, соблазнительно загорела, но все равно понимала: противостояние с восемнадцатилетней и ослепительно красивой она проигрывает безнадежно.
Впрочем, Таня если и унывала, то ненадолго. В любом дурацком положении можно найти свои плюсы. У нее в лице Мити тоже отличная компания. А будь рядом Денис – пришлось бы под его причуды подлаживаться. В быту тот, конечно, неприхотлив, глаженые рубашки себе подавать не требует, зато использованные носки в углах комнаты разбрасывает, Садовникову это изрядно раздражало. И modus vivendi у него не самый удобный – к примеру, любит до полудня поспать, а Тане нравится на море спозаранку ходить, пока не жарко. Да и в целом куда приятнее быть пусть не юной, но самодостаточой и независимой. Вот ее соперница сколько сможет существовать за счет одной лишь молодости‑свежести? До тридцати максимум. О том, чтобы профессию получить, судя по глупому, кукольному личику, даже не думает. Ну и останется у разбитого корыта, без кобеля и без денег, – тогда как Таня была уверена: она и на пенсии сможет позволить себе привычный образ жизни и, если пожелает, найти мужчину. Далеко не все такие дураки, как Денис. Состоявшаяся в карьере и ухоженная дама – для многих вполне себе предмет вожделения.
Но Митя не скрывал: для него лучшей в мире мамы, то есть Тани, недостаточно. Идеального отца – то бишь Дениса – тоже хотел видеть рядом.
Мальчик несколько раз порывался поговорить с Садовниковой на тему примирения, но она не хотела и слушать. Сколько можно прощать Богатову отвратительные загулы?
Препятствовать, чтобы Митя с Денисом общался, не собиралась. Но категорически запретила признаваться, где именно в Болгарии они проводят время:
– Когда явится, я сама тебя отвезу. В Варну или куда скажет. Передам из рук в руки. И поедете в свой отпуск мечты.
Голос – не удержалась – предательски дрогнул.
Митя об истинных причинах размолвки по‑прежнему не знал, поэтому искренне старался Богатова оправдывать, уговаривал ее:
– Теть Тань, ну что ты такая упрямая? Ты ведь тоже искала клады, сама мне рассказывала![1]
– Я тогда была вольной птичкой. И ни за кого не отвечала, – огрызалась Садовникова.
– Но Денис ведь все объяснил! Предупредил!
У нее язык чесался заорать, что ни при чем здесь экспедиция, однако сдерживалась. Нечего ребенка втягивать во взрослые дрязги.
Но однажды Митя получил от Богатова очередной месседж и доложил ей:
– Дядя Денис не верит, что ты из‑за экспедиции так разозлилась.
– И какие у него имеются версии? – спросила равнодушно.
– Ты дуешься из‑за того, что он весь июль семейными делами был занят и на тебя мало внимания обращал.
Таня аж поперхнулась:
– Какими‑какими делами?
– Семейными. Он сам так написал.
– А у Дениса разве есть семья, кроме нас?
Митя наморщил лоб. Садовникова напомнила:
– Мать его бросила совсем маленьким. Отец умер. Братьев‑сестер нет. Про бабушек с дедушками не знаю, но вряд ли они живы, Денис далеко не мальчик.
– Может… может, мама его нашлась? И попросила чем‑то помочь? – предположил Митя.
– Ну, ты с ним в переписке – вот и узнай, – ехидно посоветовала Таня.
Как, интересно, Денис будет выкручиваться?
Мальчик немедленно взялся писать. Ответ получил не сразу. Но через пару часов ворвался к ней в комнату:
– Дядя Денис в Болгарии! Он сегодня будет у нас и сам все объяснит!
У Тани с лица весь загар сошел. Напустилась на Митю:
– Что значит сам?! Я ведь просила: ни в коем случае не говорить, где мы находимся!
– Но Денис едет из Турции через Малко Търново, как и мы, – захлопал глазами сын. – И Варвара у него на пути. Разве не логично сюда заехать? На пути в Варну?
– Я сказала, что сама тебя довезу!
Митя посмотрел чуть ли не с жалостью – похоже, начинал считать вздорной истеричкой.
– Он кроссовер взял. Как мы хотели, – добавил умоляющим тоном.
– Как вы хотели. Ладно. Когда он будет?
– Через час.
– Отлично. Я соберу твои вещи. К вечеру будете в Варне.
– Теть Тань. Мы уедем. Обещаю, – легко согласился. – Но разреши, пожалуйста, дяде Денису сначала тебе все объяснить! Самому. Он очень просит.
[1] См. об этом А. и С. Литвиновы, «Отпуск на тот свет», «Все девушки любят бриллианты».
