На память милой Стефе

– Да, дорогой, конечно. Но если он тебя выселит, я тебя поселю у себя в офисе. У меня есть раскладушка. А потом подберем другое жилье, – горячо заверила меня Лея.

Мы еще разговаривали, когда на почту пришел ответ. Кажется, мы с Леей вздрогнули одновременно. Письмо хозяина оказалось предельно коротким и далеким от сантиментов. Он написал по‑английски: «Пусть продолжает работать».

– И что это значит? – ахнула Лея.

– Это значит, что я пока не бездомный, чего мы и добивались, – ответил я. – Хорошая новость, не правда ли?

– И это все? Больше ничего? – все еще не понимала Лея.

– Значит, все. Но у меня есть еще две недели до следующего отчета! – Я пытался приободрить расстроенную Лею, которая, видимо, ожидала от хозяина более яркой или эмоциональной реакции.

– Да, конечно, это хорошо, – согласилась она.

– Я постараюсь побыстрее разобрать еще несколько коробок и отправить отчет пораньше, – пообещал я.

– Саул! Не обращай внимания! У этого человека просто нет сердца! Я до сих пор плачу от твоего письма! – вырвал трубку у Леи Жан.

– Спасибо, мне очень приятно, – улыбнулся я. Вот уж не думал, что Жана так тронет эпистолярный жанр.

Через час, когда я кормил горлицу остатками бутерброда Жана, мой ноутбук издал звук – пришло новое письмо. Оно было от хозяина. Лея в копии не стояла, написано по‑русски. «Это мои игрушки. И моя крестильная рубашка. Вы правы – кружева мама срезала со своего подвенечного платья. Как вы догадались? Петух в пазле встает на место цыпленка. Машинки не продам, не просите. Но можете взять себе «мерседес». Я, не удержавшись, тут же ответил: «мерседеса» у вас два одинаковых. Конечно, одного вам не жалко!»

Ответа я не получил, но почувствовал, что человек на другом конце Земли, хозяин квартиры в этой части Европы – улыбается. Как и я.

 

Вечер оказался бурным. Кажется, все семейство Леи решило отметить успешное выполнение задания, будто я сдал выпускные экзамены в школе или колледже. Бабуля приготовила лазанью невиданных ранее размеров. Жан принес баранину и сам принялся ее запекать. Твердил, что никто не готовит баранину так, как он. Элена принесла мой любимый козий сыр. И передала пирог от Джанны с приветами и пожеланиями не пропадать надолго. Я уже несколько дней не заглядывал на рынок.

– Она тоже плакала. Ей пироги не пришлось солить, она их слезами залила, – объявила Элена.

– Передайте ей, пожалуйста, что не хотел ее волновать. И завтра же обязательно загляну на рынок, – ответил я, – сам расскажу, что переехал.

Элена не поняла, о чем я говорю.

– Ну, Джанна переживает из‑за того, что не знает, где я нахожусь, да? – уточнил я. – Раньше она всегда беспокоилась. Ей не нравилось, что я живу в хостеле.

– Как она может не знать, где ты находишься? Я же рядом! – опять удивилась Элена. – Она прочла твое письмо, поэтому плакала!

– Лея! – воскликнул я.

– Это не я, это все он! – она ткнула пальцем в Жана. – Пока я занималась договорами, он распечатал твое письмо и, естественно, всем его прочел. Половину рынка собрал!

– О господи, но зачем? – возмутился я и покраснел.

– Чтобы все знали, какой ты талантливый мальчик, и гордились тобой, вот зачем! – объявил Жан. Элена кивнула.

Я стоял пунцовый и готов был провалиться сквозь землю.

– Неужели тобой никогда не гордились? – тихо спросила Лея.

– Нет, я не привык к такому, – признался я.

– Бедный ребенок, – ахнула Лея. – У нас принято гордиться любыми достижениями детей, даже самыми маленькими, иначе откуда у них будет уверенность, что они самые лучшие?

– Да, в нашей традиции воспитания всегда найдется соседский мальчик или девочка, которые и умнее, и красивее, и с них обязательно нужно брать пример. А ты всегда будешь хуже, чем сын соседки или дочка подруги, – хмыкнул я.

– Какой ужас! Разве такое возможно? Саул, скажи немедленно, что ты сейчас опять так шутишь, но совсем не смешно! – воскликнула Лея.

– Нет, не шучу, – пожал плечами я.

– Не сомневайся в своем таланте! Ты еще станешь великим писателем! А я буду всем рассказывать, что кормил тебя бутербродом с ростбифом и ягненком! – воскликнул Жан.

– Спасибо, я правда не привык к такому.

Я не преувеличивал. Моя мама всегда ставила мне в пример сына соседки. То и дело твердила – Дима на скрипке в музыкальной школе играет, Дима бальными танцами занимается, Дима в хоре поет. Я же не играл, не пел, не танцевал. Дима еще был, естественно, круглым отличником, в отличие от меня. То, что я поступил в университет, а Дима умер от передозировки наркотиков, когда я сдавал летнюю сессию после первого курса, для моей мамы значения не имело. Все равно находился не Дима, так Саша, на которых я должен был равняться. Как говорила мама, у меня должен быть достойный пример перед глазами. Кажется, это был камень в огород отца, который не смог стать таким примером, но я не вникал. Жалел лишь о том, что не могу претендовать на общежитие, как мои иногородние сокурсники. К счастью, меня туда пускали пожить, когда освобождалась кро‑вать.

После такой поддержки Леи и всего семейства, а также одобрения хозяина на следующий день я воодушевленно принялся за дело. Для начала переставил коробки, чтобы освободить немного места посередине, и пронумеровал их, чтобы не путаться. В уже разобранную я аккуратно сложил машинки, каждую из которых завернул в мягкие салфетки для уборки. Благо Элена притащила целый рулон. Вещи и мобиль тоже постарался сложить аккуратно. Но сама коробка оставляла желать лучшего – она едва не разваливалась. Так что я решил купить новые пластиковые контейнеры, воспользовавшись предложением хозяина приобретать все, что понадобится для работы. Задача историка состоит не только в разборе и изучении артефактов, но и в бережном к ним отношении. Так что я все переложил в пластиковый контейнер, прикрепив к крышке опись. С остальными вещами собирался поступить так же. Я сделал фотографию нового контейнера с вещами. Не для отчета, для себя. Было – стало. Мне нравилось смотреть на результат своих трудов. В хостеле была такая уборщица – она всегда фотографировала грязную ванную или душевую до уборки и после. Я думал, что она делает это для того, чтобы к ней не было претензий, а когда спросил, она ответила, что фотографирует для себя. Ей приятно видеть результат своей работы.