На память милой Стефе

Бабуля, Элена и даже Жан украдкой вытирали слезы и все время норовили меня обнять. Правда, им приходилось вставать в очередь. Бабуля шла первой. Столько, сколько в тот день, я ни с кем никогда не обнимался. Это было очень приятно, откровенно говоря. Бабуля пахла лазаньей, Элена козьим сыром, который давно стух и пролежал в старом сарае лет сто, а Жан – бараниной. Мои любимые запахи и вкусы. Я был счастлив. Элена сама разобрала пакеты, которые принесла Лея, и у меня появилась кровать, аккуратно заправленная постельным бельем, а в ванной висели полотенца – большое и маленькое. На кухонном столе будто всегда лежала скатерть, в ящике – столовые приборы. Бабуля поцокала языком и что‑то сказала по‑итальянски.

– Бабуля, можно завтра? Я совсем без сил, – взмолилась Лея. Бабуля что‑то ответила, и Лея, тяжело вздохнув, кивнула.

Оказалось, речь идет о моих занавесках. И прищепках. И мыле. А также порошке для стирки белья и сковородке, которых нет. Бабуля успела проинспектировать квартиру и пришла к выводу, что ребенка, то есть меня, в ней оставлять опасно для жизни.

– Я помогу, – воскликнул Жан.

– За что мне все это? – посмотрела на потолок Лея. – Кстати, там паутина. Ты не боишься пауков?

– Не боюсь. Я с ними дружу. Иногда разговариваю, – ответил я.

– Хорошая весть! – объявила бабуля по‑французски, тыча в моего паука. – Всегда приносит хорошую весть!

– Я все детство жила с пауками на потолке. Но боюсь их до сих пор. Когда бабуля – фанатка пауков, а сестра обожает ящериц, любой свихнется, – заметила Лея, поежившись.

– В детстве я подкармливала ящерок, которые сбегались к нам в дом на террасу, – улыбнулась Элена. – А Лея всегда их боялась. Она вообще всех боится. Кстати, тут живут попугаи. Они милые, но иногда очень громко кричат. И не кормите горлиц, даже если они будут делать вид, что не ели сто лет и умирают от истощения. Иначе они станут хозяевами этого места.

– Хорошо, не буду. Попугаев я тоже не боюсь, – кивнул я. К горлицам уже привык. Рядом с хостелом, где я жил, росло дерево. Горлица туда врывалась, как многодетная мать к детям и непутевому мужу. Она так кричала, что не только птенцы, даже мой сосед переставал храпеть.

Следующие несколько дней прошли в обустройстве – то появлялась измученная Лея с очередными пакетами, в которых обнаруживались кастрюли, сковородки, еще полотенца, занавески в спальню. То приезжал Жан, выгружая новые стулья на кухню. То приходила Элена с готовыми блюдами от бабули. Иногда забегала соседка с очередным тазиком еды. Надо признать, так сытно я никогда не ел. Даже в детстве. И никогда так сладко не спал благодаря новым подушкам, которые привез Жан. А историк, как и художник, чтобы работать, должен испытывать нужду и голод. О работе я вообще забыл. И не вспомнил бы, если бы не Лея, появившаяся рано утром и трезвонившая в дверь.

– Сегодня надо прислать первый отчет хозяину! – закричала она. – Я ночью получила от него письмо. Учитывая разницу во времени… в общем, у тебя есть пара часов, чтобы сделать вид, что ты начал работу! Господи, ну почему я всегда все должна держать под контролем? Теперь еще ты на мою голову свалился! Садись работать немедленно!

– Вы не спали сегодня? – уточнил я.

– Поспишь с ним, – Лея выглянула в окно и закатила глаза. – Что ты хочешь?

– Передай Саулу мясо! – крикнул с улицы Жан.

– Вы помирились? Снова сошлись? – уточнил я, изображая радость на лице.

– Ты так же умеешь делать счастливое лицо, как бабуля. Даже не пытайся, – отмахнулась Лея. – Мы не сошлись! Слышишь? – крикнула она на улицу. – Прошлая ночь ничего не значила! Я тебя не простила! Если хочешь передать мясо Саулу, сам поднимайся. Я тебе не пицца – бегать туда‑сюда!

Через пять минут на пороге появился сын соседки, который недовольно протягивал мне сверток.

– Это надо есть, – сказал по‑английски он и показал, как я должен брать рукой еду и класть в рот. Парень точно думал, что имеет дело с полным идиотом.

– Упертый. Ни за что не уступит. Поэтому я с ним развелась, – объявила грозно Лея и опять подошла к окну. – Я сейчас спущусь и все тебе скажу! Не смей уезжать! Мне на работу надо! И ты будешь терпеть всю дорогу, что я тебе скажу! Молча! Даже слова поперек не скажешь!

– О, эта женщина! – закричал с улицы Жан. – А позапрошлая ночь что‑то значила?

– Нет! – закричала Лея. – И прекрати всем рассказывать про мою личную жизнь! Я свободная женщина!

– Саул, ты там? Отодвинь эту женщину и подойди к окну! – крикнул Жан.

– У тебя ноги отвалятся подняться? Или ты всему району хочешь рассказать, как переспал с бывшей женой? – закричала Лея. – Отстань от человека! Саул должен работать! Ему через два часа отчет сдавать, или я должна буду его выселить!

– Я два раза переспал с бывшей женой и собираюсь в третий! – закричал Жан. – Вот почему мне досталась такая резкая женщина, а? Чуть что не так – сразу развод, теперь вот над ребенком издевается – только поселила, сразу грозится выселить. А если ребенок еще не может работать? Он еще даже не завтракал! Саул, я сделал тебе бутерброд с ростбифом!

– Спасибо! – выкрикнул я в окно.

– Так, потом съешь его бутерброд. Садись работать. Хозяин квартиры действительно ждет от тебя отчет, два письма ночью прислал, – велела Лея, забрала бутерброд и начала жевать сама. Пошла на кухню и быстро сварила кофе.

– Лея, ты почему затихла? Саул! Она забрала у тебя бутерброд? – крикнул Жан.

– Если честно, да, – крикнул я в ответ.

– О, она всегда любила мой бутерброд с ростбифом! – радостно воскликнул Жан. – Хорошо, что я несколько приготовил. Эй, мальчик, отнеси в ту квартиру, только не отдавай пакет женщине!

Сын соседки не двинулся с места.

– Ты уже получил деньги, еще хочешь? – удивился Жан. Парень кивнул.

– На вот тебе пять евро и скажи женщине, чтобы сварила мне кофе. Когда она сварит, принесешь мне. Понял? – велел Жан.

Подросток обреченно закатил глаза. Ему приходилось иметь дело с туповатыми взрослыми.

Он выдал мне сверток и передал по‑французски пожелание кофе.

– Он еще наглость имеет! – воскликнула по‑итальянски Лея. – Он хочет кофе! А Саул не хочет кофе? Ему надо работать! Вот, садись, быстро завтракай, пей кофе и за работу, – велела она мне.

Парень кивнул, спустился вниз и передал, что кофе не будет.

– Хорошо! Не нужен мне твой кофе, просто признай, что наш развод был твоей ошибкой! Самой большой ошибкой в жизни! – закричал Жан.

– Нет! Я была права! – воскликнула, дожевывая бутерброд, Лея.

– Или ты сейчас не ешь мой ростбиф? Или тебе не вкусно? – крикнул Жан. – Саул, ты знаешь, почему Лея подала на развод? Я тебе скажу, чтобы ты был осторожнее с женщинами! Никогда не знаешь, что творится у них в голове. Она может провести с тобой ночь, есть твой ростбиф, но так и не простит! Так ты спросишь, почему она со мной развелась?

Лея закатила глаза и сделала знак, мол, спроси, иначе он не отстанет.

– Почему? – выкрикнул я.