Нам не светит «Долго и счастливо»

Опускаю взгляд и понимаю, что мои волосы распущены, а я одета в футболку, но в упор не помню, чтобы…

Кто мне помог? Та женщина‑врач? Или Стивен? Или я сама? От нахлынувшего волнения пульс ускоряется, а щёки вспыхивают, но я усилием воли заставляю себя медленно выдохнуть и постараться успокоиться.

На тумбочке в свете ночника замечаю квадратный лист бумаги с рецептом, стакан воды и баночку с таблетками. Пытаюсь вчитаться, но строчки перед глазами упрямо расплываются. Запретив себе паниковать, кладу рецепт на место и маленькими глотками выпиваю воду. Теперь мне значительно лучше, хотя голова по‑прежнему кружится.

В памяти всплывают слова Стивена, и я медленно встаю с острым желанием добраться до зеркала в ванной. Иду по стенке и грустно всхлипываю, увидев в отражении, что четверть правого глаза ярко‑алая. Что со мной произошло?

Включаю воду и выдавливаю немного невесомой мыльной пенки на пальцы. Тщательно смываю макияж и в конце прохожусь щёткой по волосам. Сил принять душ у меня нет, но это вполне подождёт до утра.

В дверь спальни стучат, и я в лёгком замешательстве сжимаю ладонью холодную ручку. За неделю заточения я привыкла, что дверь всегда заперта снаружи. И тот, кто хочет зайти, должен самостоятельно воспользоваться ключом. Но сейчас дверь оказывается незапертой, и я аккуратно приоткрываю её.

– Тебе лучше?

На пороге возвышается Стивен. Я замечаю, как он всматривается в мой окровавленный глаз, и что‑то подсказывает мне, что он… переживает? Нет, не может быть. Только не Стивен Картер, которому плевать на всех, кроме себя и, вероятно, своего отца.

– Да, – на автомате делаю шаг назад, и он осторожно входит в комнату.

– Элизабет сказала, что у тебя был скачок артериального давления, сделала укол и прописала что‑то.

– Да, – повторяю я, кивнув на рецепт на тумбе.

– Утром разберёмся, – Стивен забирает рецепт и протягивает мне белоснежное блюдце.

В нос ударяет запах клубники и сладких сливок. На фарфоре покоится большая порция мильфей с серебряной десертной ложечкой.

– Это мне? – растерявшись, нещадно туплю и жду в свой адрес очередную саркастическую шутку.

– Тебе, – спокойно отвечает Стивен.

– Спасибо.

– И вот, – он выуживает из заднего кармана мой айфон. – Это тоже тебе. Только без глупостей. Попытаешься воспользоваться им в ущерб семье – сильно пожалеешь.

Забираю из его руки телефон и киваю с необъяснимым чувством благодарности:

– Хорошо. Поняла…

Он несколько секунд осматривает мою спальню и задерживает взгляд на чёрном дисплее бесполезного настенного телевизора. Снова смотрит на меня и без лишних эмоций произносит:

– Спокойной ночи.

– И тебе.

Дверь за ним тихо щёлкает, но звука закрывающегося замка я не слышу. Я больше не пленница этой маленькой комнаты? Стивен подчинился словам отца?

В правом виске ворочается тупая боль, но я старательно игнорирую её, пока на языке тает божественно нежный мильфей. Доев десерт до последней крошки, я быстро чищу зубы и снова ложусь, чтобы беспробудно проспать до самого утра.

 

 

* * *

 

Полгода назад

Стивен

 

– Джордж Адамс. Да. Мне необходимо максимально полное досье. Бизнес, семья, имущество, инвестиции, связи и знакомства. Через два дня, – откладываю телефон в сторону и хмурюсь, глядя в окно.

Всю неделю Бостон погружён в сонливую серую погоду с противным мелким дождём, и я бы с удовольствием улетел куда‑нибудь на юг, но только и успеваю получать новые распоряжения от отца, которого ни с того ни с сего накрыло финансовое вдохновение.

Теперь он вздумал выгодно женить Итана, чтобы этот придурок перестал просаживать бабки на покере. Как связаны брак по расчёту и уход от азартной привычки – я не понимаю, но Дэвид этой темой уже выжрал мне мозги.

Лучший способ избавиться от покера среди статей расходов – перестать в него играть и найти для себя другой источник эндорфинов и адреналина. Но Итан безнадёжен.

Дождь за окном усиливается и превращается в жуткий ливень. Кабинет погружается в темноту, хотя на часах чуть за полдень.

– Ваш кофе, мистер Картер, – Мария заглядывает в кабинет, и я киваю ей, с трудом сдерживая чёрт знает какой по счёту зевок.

Телефон приглушённо дребезжит по столу новым входящим сообщением от Гарри, моего помощника: «Маркус опять затягивает возврат долга. Парни сидят в его офисе и ждут инструкций. Дадим ещё неделю или переоформляем залог?»

С минуту пялюсь на вопрос в попытках погасить раздражение. Бесят люди, не способные контролировать финансы. Влезают в долги, просаживают кэш на всякую чушь с непоколебимой верой в возможность лёгкого и быстрого обогащения, потом бегают от кредиторов, рушат жизни свои и своих родных. В итоге их находят обдолбанных насмерть в какой‑нибудь мусорной канаве. Или достают безобразные распухшие трупы со дна Бостонского залива с кандалами на ногах.

Давно пора бы привыкнуть и не реагировать так остро на повторяющиеся новости о задержках уплаты долгов, но моя первая реакция неизменна: ледяное бешенство и волна отвращения. Вздыхаю и набираю ответ: «Переоформляй залог и вноси Маркуса в чёрный список. Он меня утомил».

Натыкаюсь взглядом на спешно нацарапанное в ежедневнике имя: Джордж Адамс. Чтобы хоть как‑то побороть сонливость, включаю ноутбук и ввожу запрос в поисковую строку.

Крупный по меркам Бостона бизнесмен улыбается мне с десятка фотографий. Листаю список его предприятий, про себя сразу отмечаю строительную компанию. Через несколько минут перехожу к вопросам семейным и удивлённо присвистываю: Адамс уже пять лет как вдовец. Жена умерла от осложнений на сердце после тяжёлого гриппа. У них осталась единственная дочь. Реми. Красивое имя. Стройная шатенка с голубыми глазами. Проверяю дату рождения и усмехаюсь себе под нос: совершеннолетняя.