Натальная карта

– Много чести, – фыркает Хлоя.

Мы опять погружаемся в молчание, потрескивающее от напряжения и какого‑то ненормального электричества, готового зажечь лампу в другом конце кофейни.

– Ну и? Заставишь меня признать вину силой мысли? – спрашивает Хлоя, откидываясь на спинку кресла.

Я снимаю очки и провожу кончиком языка по внезапно пересохшей губе. Незабудка опускает взгляд на мой рот, а затем резко концентрируется зубочистках, которые торчат в хаотичном порядке. Она их поправляет и выдыхает.

– А это сработает? – интересуюсь я.

– Нет. Для тебя в моем мозге висит вечная табличка «закрыто».

– Помнится, что раньше там всегда было «открыто».

Щеки Хлои приобретают глубокий винный оттенок. По таинственной причине мне хочется провести кончиками пальцев по этой мягкой и гладкой покрасневшей коже.

Двенадцать лет назад таких желаний не возникало. Либо я упорно их подавлял. Что собираюсь сделать и сейчас.

– Не начинай, Натаниэль, – строго произносит Хлоя.

Она всегда предпочитала мое полное имя, будто сокращенная версия делала меня неполноценным. Лишала порядка.

Я облокачиваюсь на стол и немного наклоняюсь в ее сторону.

– Может быть, я продолжаю, потому что, по последним данным, кто‑то уехал из города и не отвечал на мои сообщения, чтобы закончить.

– Понятия не имею, о ком ты. Ближе к делу. Сколько я должна за ремонт твоей жукастой машины? – Хлоя повторяет мое движение, приближая свое лицо к моему. От нее исходит запах, название которому я не могу дать. Существует ли аромат солнечного света?

Хлоя действительно думает, что я возьму с нее деньги, после того, что она для меня сделала? Эта женщина не перестает меня удивлять.

– Нисколько.

– В каком смысле? – Она слегка качает головой, из‑за чего пчелка в ее волосах шевелится.

Это забавно.

– Я не возьму с тебя денег, Хлоя, – воздух покидает мои лёгкие, – ты последний человек, который мне что‑то должен.

– Почему? – тихо спрашивает она.

– Потому что благодаря тебе я жив, Незабудка.

Мои шальные руки никак не могут удержаться от прикосновения к ней, поэтому я позволяю себе лишь в первый и последний раз заправить за ее ухо прядь волос.

Надеюсь, пчела меня не ужалит.

 

Глава 8

Хлоя

 

 

Гороскоп дня: 

отличный день, чтобы навести порядок в своей голове.

Можно делать практики очищения. Но не переусердствуйте, иначе есть риск закопаться в бардаке по уши. 

 

Какова вероятность, что вы поцарапаете загадочную машину, после чего наткнетесь на нее снова, а затем встретите ее владельца, которым окажется тот, с кем вы не виделись двенадцать лет? Будете организовывать свадьбу его друга, где он будет щеголять со своим глупым красивым лицом с глупыми ямочками и не менее глупой улыбкой? И, прости, Господи, какова вероятность, что Натаниэль Фриман – по совместительству моя глупая первая безответная любовь – прикоснется к моему уху спустя столько лет?

Нулевая!

Так я думала до прошлой субботы.

В среду, прокручивая эту встречу снова и снова, мои расчеты приближаются к восьмидесяти процентам.

– Хлоя, мы решили, что заменим пионы на ромолункусы, – голос невесты, у которой послезавтра свадьба звучит где‑то вдалеке, потому что мои мысли находятся где‑то на соседнем континенте.

– Ранункулюсы, – безэмоционально поправляю я, бездельно водя стилусом по планшету.

– Да, они самые.

Уважаемый Бог, дай мне сил сообщить это декоратору за два дня до проведения мероприятия и не быть сожранной с потрохами.

– Ты уверена?

К концу подготовки свадьбы я становлюсь для невест почти что лучшей подругой, поэтому они предпочитают общаться непринужденно. Уважительные «вы» и «вас» уходят в отставку, когда мне нужно посреди ночи успокоить чью‑то истерику по поводу того, что цвет салфеток не соответствует скатертям.

Невесты бывают немного… тревожными.

Иногда я ощущаю себя акушеркой, которая то и дело кричит: «Дыши!».

– Да, пионы слишком банальные.

Я не говорю ей о том, что ранункулюсы недалеко от них ушли в своей оригинальности, потому что, если честно, в последние дни мне лень разговаривать. Однако мой мозг отказывается отдыхать и постоянно подбрасывает новую почву для размышлений.

Все они связаны с Натаниэлем, укуси его за задницу пчела, Фриманом. Он выглядел… живым, и почти что счастливым. В его глазах и поведении все еще прослеживался фальшивый блеск, но, наверное, это была самая правдивая версия этого человека. Или же он стал еще профессиональнее прятаться за своей маской. А может быть, таинственная Хоуп навела порядок там, где я была бессильна.

Не знаю, жена ли она ему или же просто девушка. На его руке не было кольца, но, зная Натаниэля, он мог потерять его в день свадьбы, поэтому делать выводы по данному наблюдению бесполезно.

Господи, почему я вообще думаю об этом?

Было бы преуменьшением века, если бы я сказала, что эта встреча не оказала на меня никакого влияния. Каждое слово и движение Натаниэля засели в голове так глубоко, что превратили меня в девочку тринадцати лет. Я думала – нет, была уверена, – что этот человек полностью и безвозвратно удален из галереи моих воспоминаний. Даже в папке «недавно удаленные» его тоже давным‑давно нет. Но видимо, мой мозг все‑таки сделал резервную копию и спрятал ее за семью замками.

 

Двенадцать лет назад