Навязанная жена. Единственная

– А дальше явилась подмога, которую вызвал Ханс, и они уже помогли нам добить оставшихся. Процесс очистки кладбища еще идет, но кризис миновал. А наш новый некромант просто свалился без чувств, едва не выгорев дотла. Слишком резкий всплеск, который он не смог погасить и предотвратить. Сейчас лекарям удалось стабилизировать его состояние.

– Понятно. И как давно это случилось? То есть, сколько я пробыла без сознания?

– Почти сутки. – Рейган встал, поправляя воротник рубашки. – Рад, что тебе лучше. Скажу, что ты очнулась. Тебе принесут завтрак и лечебные настойки. Если все будет нормально, то уже сегодня вечером ты вернешься в замок.

Он направился к двери, а я… я не выдержала.

– Рейган.

Муж тут же обернулся.

– Что? – В его глазах застыл вопрос, а у меня сердце ухнуло куда‑то в район пяток.

– Спасибо, что остался со мной. Я знаю, ты не должен был. И на стуле точно спать неудобно. Так что спасибо.

– Ты прикрывала мне спину, Франческа. Это меньшее, что я мог сделать.

Ну да, прикрывала спину. Я же вроде как напарник, помощник. И ничего больше… просто долг, а я… я нафантазировала себе непонятно чего.

– Все равно спасибо.

– Отдыхай.

Он ушел, а я упала на подушку и едва не зарычала от злости. И на сей раз злилась я на саму себя!

«Да что с тобой, Фрэн? Что за странные вопросы? Что за странные… надежды? Да Рейган Каллигар тебе вообще не нравится! Кроме того, он жених Алфеи! А у тебя есть Алекс!».

Я и сама все прекрасно понимала. Наверное… наверное, просто расшалились нервы. Я угодила в непонятную и пугающую ситуацию, вот и веду себя глупо.

От мыслей меня отвлек звук открывающейся двери. Но вместо Селении или кого‑то из персонала лечебницы на пороге обнаружилась девочка. С кривой челкой и страшным обугленным зайцем под мышкой.

Она стояла и в упор смотрела на меня.

На девочке было надето светло‑серое платьице до колен из тонкой шерсти, чистое, но явно не новое, поскольку разноцветные узоры на ткани выцвели от времени и многочисленных стирок и практически потеряли краски. На ногах серые теплые чулки. Одного взгляда оказалось достаточно, чтобы понять, до чего же они неудобные и колючие. Ее темно‑коричневые ботинки со сбитыми и потертыми носами от длительного ношения стали светло‑бежевыми. От них на полу остались грязные мокрые следы из растаявшего снега. Короткие, чуть выше плеч, прямые волосы девочки цветом напоминали пшеницу, рваная челка закрывала лишь правый глаз, левый все так же пристально и даже как‑то оценивающе меня рассматривал. У нее был взгляд не ребенка, а умудренного жизнью взрослого.

– Привет, – тихо и, чего скрывать, немного настороженно произнесла я, изучая девочку, которую видела пару недель назад во время поездки в приют. Она уже тогда меня заинтересовала. А сейчас… даже тревожила.

– Ты та ведьма, о которой все говорят? – спросила она ровным тоном.

А я немного выдохнула. И даже неважно, что обо мне говорили – благодарили или проклинали – стало легче.

– Возможно, – с мягкой улыбкой ответила я, подаваясь вперед и слегка наклонив голову набок. – А ты кто? Как тебя зовут?

Кажется, директриса приюта называла ее имя, но я напрочь его забыла.

– Аннабель, – представилась она, продолжая стоять в дверях и прижимать к себе обугленного зайца, у которого отсутствовала часть уха.

«Точно, Аннабель!».

– Очень приятно, Аннабель. А меня зовут Франческа. Но ты можешь звать меня Фрэн.

Я изо всех сил старалась говорить доброжелательно и улыбаться искренне, чтобы не спугнуть девочку. Было заметно, что она нервничает, хотя старается не показать.

Сначала я думала, что ей не больше семи, уж очень мелкой она была, но сейчас, когда увидела ближе, решила, что ей лет десять. Просто она такая… маленькая.

– Ты спасешь моих родителей, Фрэн? – глядя мне прямо в глаза, поинтересовалась она.

Меня как будто под дых ударили, разом лишив кислорода. Выпрямившись, я перестала улыбаться и по‑новому посмотрела на Аннабель.

– Что случилось с твоими родителями?

Я примерно представляла ее ответ, но все равно хотела услышать, что скажет мне девочка.

– Червоточина. Несколько недель назад случился большой прорыв. Я сумела сбежать, а они нет. Теперь тьма убивает их.

– Так вот как ты оказалась в приюте, – тихо протянула я, а мысленно добавила: «Бедная малышка!».

– Да. Лекари говорят, надо ждать и теперь есть шанс, что их спасут. Ты же поможешь?

Ее глаза как будто заглядывали мне в самую душу, разрушая все стены, которые я возвела вокруг своего сердца.

– Покажешь мне, где они сейчас? – после небольшой паузы, спросила я.

Аннабель кивнула.

Я спустила босые ноги на пол и прислушалась к своему организму, желая выяснить, как он отреагирует на попытку встать.

Не попробуешь – не узнаешь.

Я осторожно поднялась и замерла. Ничего не произошло. В ушах слегка зашумело, колени задрожали, но ничего серьезного. Жить было можно, как и передвигаться.

Легкие мягкие тапочки нашлись под кроватью, просторный серый халат, в который меня можно завернуть несколько раз, висел на крючке на стене у двери.

Первые шаги дались мне с трудом. Приходилось делать их осторожно, цепляясь за кровать, несмело балансируя и чувствуя себя при этом практически акробатом.

Завернувшись в халат, я смахнула пряди с лица, вытерла капельки пота со лба и улыбнулась.

– Что ж, веди меня к своим родителям.

– А ты точно справишься? – с сомнением поинтересовалась девочка.

– Для того чтобы вылечить твоих родных, мне надо сначала на них посмотреть. А потом уже будет видно, – пояснила я, открывая дверь.

И тут же нос к носу столкнулась с Селенией.

– Княгиня, зачем вы встали? – потрясенно ахнула она, узрев меня на пороге. – Вам же нельзя!

Потом она опустила взгляд и обнаружила Аннабель.

– Ты опять здесь! – возмущенно воскликнула Селения. – Вот же непослушная девчонка. Опять сбежала из приюта и пришла сюда. Тебе же было сказано, что твоими родителями занимаются. Когда маги освободятся, они непременно займутся их лечением. Все в порядке очереди. Сначала самые тяжелые больные, потом те, кто полегче.

– Они уже столько дней здесь! – обвиняюще воскликнула Аннабель. – И вы ничего не делаете.