Не жди меня долго
Он снова взял Стерхову за локоть и подвел к стеллажу с мужскими вещами.
– Мне было лет двенадцать. Я все хорошо помню. Следователь осмотрел его чемодан, но ничего интересного не нашел. Обычная одежда и предметы личного пользования. Чемодан так и остался в камере хранения, и потом долгие годы валялся на складе. Теперь все это здесь.
Анна придвинулась ближе. На полке за стеклом лежали свитер в бордово‑желтую полоску, серая кепка, черная футболка и пара потрепанных книг.
– Этот свитер… – пробормотала она. – похожий носил Фредди Крюгер.
– В то время он был очень модным. – Заметил Кошелев. – Я мечтал о таком же.
– Что говорили в городе?
– О смерти этого человека? Легенды множились со скоростью света. Одни говорили, что он был шпионом, другие – беглым преступником, третьи – перешел дорогу бандитам. В девяностые годы случалось и не такое. – Кошелев с улыбкой развел руками. – Вот так и родилась идея создать музей, привнести, так сказать, в эти стены дыхание прошлого.
– Хотела вас спросить… – Стерхова с трудом подавила улыбку. – Почему в названии отеля на фасаде вместо «Пасифик» написано «Расифик»?
– Заметили?.. – Кошелев чуть‑чуть стушевался. – Видите ли… Мы с матушкой долго обсуждали на каком языке заказывать надпись. Ну, и я перепутал первую букву. Матушка, разумеетя, рассердилась, но надпись уже смонтировали. В целях экономии решили ничего не менять. А что?! – он хлопнул себя по торчащему животу: – Так даже оригинальнее!
Из коридора послышались шаги и в зале появился Стас Вельяминов, раскрасневшийся от быстрой ходьбы.
– Анна Сергеевна, пора на просмотр. Конкурсный показ начнется через десять минут.
Стерхова в последний раз посмотрела на витрину, потом на хозяина отеля.
– Спасибо, Виктор Петрович. Вы были правы, экскурсия была интересной.
Кошелев любезно поклонился.
– Уверен, еще увидимся.
Анна и Вельяминов вышли из музея. За окнами по‑прежнему бушевал тихоокеанский тайфун. Ливень хлестал по стенам здания, порывы ветра с силой ударялись о стекла, на миг отступали – и снова били с удвоенной яростью. В пустых вентиляционных шахтах стонал и скрипел металл. Временами звук превращался в протяжный вой. Казалось, загнанная в ловушку стихия, металась в замкнутых трубах. Ее искаженный голос не утихал ни на секунду.
Вестибюль, еще утром наполненный постояльцами, теперь был пуст и казался слишком просторным. У стойки ресепшн девушка‑портье раскладывала буклеты и карты. Она работала так неторопливо, что казалось, была частью интерьера.
С каждым шагом Анна все острее ощущала, что воздух становится плотнее и гуще. Как будто отель жил своей, тайной, особенной жизнью. Вой в шахтах, запахи кофе и моющих средств – все это сливалось в тревожную симфонию, которую обычно чувствуют кожей.
Вельяминов говорил о расписании, фильмах, о том, что на днях приедет кто‑то важный из Владивостока. Но Стерхова не слушала. Слова скользили мимо, как дождевые капли по стеклу. Поворот. Коридор. Еще несколько шагов, и они вошли в двойные двери конференц‑зала.
Остаток дня Анна провела за просмотром фильмов. Члены жюри и зрители из числа постояльцев смотрели конкурсные фильмы один за другим.
Но как бы Стерхова ни старалась сосредоточиться, ее мысли снова и снова возвращались к запаху дорогого мужского парфюма в ее номере. К тонкому следу на запотевшем стекле.
Тайфун принес с собой не только ветер и шторм, но и нечто необъяснимое. То, что притаилось и ждет.
Глава 4. Что осталось за кадром