Нелюбимая жена доктора Багирова

Обычно, в четверг утром, я полна сил и энергии, с предвкушением ожидая приема пациенток, желающих стать матерями. Но сегодня я как квашня. С самого утра преследует какое‑то смутное беспокойство. И все из‑за мужа и из‑за его бывшей пассии, конечно. До сих пор не могу отойти от встречи с ней, вчера даже успокаивающее пила, как меня бомбило!

Когда я подхожу к кабинету Рустамова, заведующего нашей клиникой репродуктивной медицины, он уже ждет меня у двери. На его лице застыло какое‑то странное выражение – смесь сожаления и неловкости.

– Аврора, проходи, пожалуйста, – говорит он, отступая в сторону и жестом приглашая меня войти. Его голос звучит необычно тихо, почти шепотом.

Прохожу в кабинет и сажусь в кресло напротив его массивного стола. В нос бьет запах свежесваренного кофе, обычно бодрящий, но теперь вызывающий лишь легкое головокружение и тошноту.

– Аврора, мне очень жаль, но я должен тебе это сказать, – Рустамов вздыхает и потирает переносицу. Вид у него такой, словно он только что получил плохие новости. Не разговаривала бы я с мужем час назад, я бы подумала, что с ним что‑то случилось. – На тебя поступила жалоба. Серьезная жалоба от пациентки.

Я в замешательстве смотрю на него.

– Жалоба? Какая жалоба? Что я сделала не так? – вопросы вырываются из меня один за другим. Я пытаюсь вспомнить все свои последние приемы, консультации. Но ничего предосудительного в голову не приходит.

– Подробности я пока не могу разглашать, идет разбирательство, – говорит Рустамов, избегая моего взгляда. – Но, к сожалению, на время расследования я вынужден отстранить тебя от работы.

Отстранить? От работы? Мой привычный комфортный мир опять рушится в одно мгновение. Все мои планы, все мои надежды, все мои пациенты – все это вдруг оказывается под угрозой.

– Но это же несправедливо! Я не понимаю, в чем дело! Я всегда старалась сделать все возможное для каждой пациентки! – в моем голосе звучит отчаяние.

Рустамов смотрит на меня с искренним сочувствием.

– Я знаю, Аврора, знаю. Я понимаю, как тебе сейчас тяжело. Но поверь, я сделаю все, что в моих силах, чтобы разобраться в этой ситуации. Просто пока нам нужно время.

Время. Именно его мне сейчас катастрофически не хватает. Чувствую, как слезы подступают к глазам, но я сдерживаюсь. Я должна быть сильной. Я должна доказать свою невиновность.

Но в данный момент ощущаю лишь растерянность и полную беспомощность. Что же произошло? Где я допустила ошибку? И как мне теперь доказать, что я не виновата?

 

Глава 10

 

Прошу у Алисы дубликат ключа от кабинета Тагира. Не знаю, что я хочу найти внутри, но какая‑то неведомая сила тянет меня туда. Говорю ей, что забыла кое‑что, и администратор без лишних вопросов выдает мне ключ.

И вот я стою в кабинете Тагира, где пахнет стерильностью и уверенностью. Уверенностью, которой у меня сейчас нет. На меня написали жалобу. Это слово эхом отдается в моей голове. Неужели я действительно где‑то ошиблась? Неужели моя помощь причинила кому‑то вред? Меня отстранили. Впервые за всю мою практику. И никто ничего объяснять не трудится.

Открываю нижний ящик стола в поисках… чего я ищу? Может, успокоения? Подтверждения, что я не одна в этом хаосе? Там лежат аккуратные стопки бумаг, какие‑то брошюры, образцы… и таблетки. Витамины. Разные баночки. Не обращаю внимания, пока взгляд не цепляется за название на одной из них.

Это же сильный препарат, улучшающий качество спермы.

Я беру другую баночку. Потом еще одну. Все они – препараты для мужской фертильности. Вскрытые.

Мир вокруг начинает расплываться. Когда мы планировали ребенка, Тагир уверял меня, что у него все в порядке. Что проблема во мне. Говорил, что мы должны пройти обследование, что мне нужно полечиться. А он… он тайно принимал это? Все это время?

Не‑ет! Зачем? Ведь я, сама того не зная, пила противозачаточные. Значит, не все время, это он сейчас начал подготовку к донорству. Вон в некоторых упаковках не хватает всего пары таблеток.

Он согласился подарить своей бывшей невесте малыша!

В груди поднимается волна боли, смешанной с отвращением. Внутри меня разверзается бездна. Не просто пропасть, а самая настоящая, зияющая черная дыра, засасывающая в себя весь свет, всю надежду, все те крохи счастья, которые я с таким трудом собирала по крупицам.

Мой муж, мой мужчина, которому я доверила сердце и душу, согласился стать донором для ЭКО бывшей невесты. Эти слова звучат в голове, как назойливый скрип ржавых петель, выворачивая внутренности наизнанку.

Сажусь в его кресло и горько плачу.

Как же так?

Ведь я тоже хочу малыша. Почему? Почему ты так жесток со мной, Тагир?

Не любишь… Я понимаю. Тогда ненавидишь? Да‑а, это очень похоже на ненависть. Но за что? Я всегда была на твоей стороне, пока ты не предал меня.

Чувство предательства обрушивается на меня, словно многотонная плита. Не просто обида, не просто разочарование – а предательство, самое гнусное и низкое, которое только можно представить. Я чувствую себя обманутой, использованной, растоптанной.

И без ребенка.

Эта мысль вонзается в сознание, словно кинжал. Я так долго мечтала о материнстве, так отчаянно хотела подарить Тагиру наследника, укрепить наш союз, создать настоящую семью.

Сколько слез было пролито, сколько врачей обойдено, сколько надежд разбито о жестокую реальность бесплодия! И вот, когда появилась слабая, призрачная надежда на ЭКО, мой муж оказывается, готов помочь другой женщине, своей бывшей возлюбленной, но не мне! Не мне!

Ярость вспыхивает во мне, как пожар, охватывая все вокруг. Ярость на Тагира, на его бывшую, на весь этот несправедливый мир. Как он мог? Как он посмел? Неужели он не понимает, какую боль мне причиняет? Неужели он не видит, что своим поступком он рушит все, что между нами было?

Кладу на место банки, всё как было, и запираю кабинет. Отдаю Алисе ключ и еду домой. Туда, где нет его.

Стою у окна и смотрю на серый, унылый пейзаж за стеклом. Он не хочет от меня детей. А я… Я не могу представить свою жизнь без маленьких ручек, цепляющихся за меня, без звонкого смеха, наполняющего дом, без этих маленьких, но таких значимых забот.

Я здорова. Совершенно здорова! Так почему я должна отказываться от этого счастья по чьей‑то прихоти? Почему должна соглашаться на жизнь, в которой всегда будет зиять эта пустота?

Не‑ет, не нужна мне такая жизнь. Лучше тогда без него, но с ребенком. Чем наоборот.