Неправильный диверсант Забабашкин

«Ну а кто не влезет, тот полетит либо на том же «Юнкерсе», либо в бомболюке «Хенкеля». Всё равно другого варианта у нас нет. Придётся лететь на том, что есть», – анализировал я, наблюдая за тем, как после посадки самолёта на аэродроме начинается суета.

«Итальянец» ещё остановиться не успел, а к нему уже подбежало несколько техников. Дверь транспортника открылась, оттуда вышел пилот и о чём‑то переговорил с суетящимся техническим персоналом. Вскоре к самолёту подъехал заправщик. Техники, не теряя времени, шустро размотали рукава шлангов и, подведя к крыльям, начали заправлять летающую машину.

«Это то, что надо!» – понял я, что фортуна нам вновь улыбнулась.

Теперь всё было в наших руках, и мы не имели права упускать такую возможность.

Однако, справедливости ради, нужно сказать, что даже если бы этот самолёт не прилетел, то по большому счёту планы у нас не поменялись бы. Просто нам пришлось бы захватывать не один самолёт, а несколько. Другого выхода у нас всё равно бы не нашлось, единственный путь к спасению пролегал через небо.

Ранее на экстренном совещании по моему предложению по захвату аэродрома высказывались разные идеи относительно нашего будущего. Был, что называется, самый настоящий мозговой штурм. И на нём среди прочего даже высказывалась идея об отказе прорыва через фронт и о создании партизанского отряда. Но эту идею, которую в качестве альтернативы предложил Лосев, он сам же через секунду и отмёл, махнув перевязанной в двух местах бинтами рукой, понимая, что в сложившихся наитруднейших условиях никакой нормальный партизанский отряд создать не удастся. У нас не было ни оружия, ни боезапаса, ни провианта, ни налаженной связи с местным подпольем и населением, что является необходимым условием для успешной деятельности в тылу противника. Подпольщик Фёдор Лукич Твердев, что воевал в составе нашей дивизии, судя по всему, погиб, потому что после отступления из города его никто больше не видел и наладить связь с подпольем не представлялось возможным. Во всяком случае, так быстро, как хотелось бы. А подполье – это, как правило, связь с «большой землей», ведь именно «Центр» координирует работу партизанского отряда. У нас же не имелось даже рации.

Однако всё это мелочи по сравнению с тем, что у нас не было медикаментов, а более семидесяти процентов численности отряда ранены, причём многие имели множественные и тяжёлые ранения. Всё это говорило о том, что ни о какой партизанщине речи идти не может. Мы и без неё, даже не вступая в бой, в самое ближайшее время без оказания раненым медицинской помощи начнём терять людей. Врачи‑то у нас в отряде имелись, только вот не было у них всего спектра необходимых для эффективного лечения лекарств, как не было и оборудования для проведения операций. Какая уж тут партизанская борьба…

Поэтому я сумел убедить командиров выбрать самый эффективный способ преодоления линии фронта – улететь. И сейчас у нас появился на это шанс.

Увидев, что подходящий самолёт сам прилетел нам в руки, мы решили срочно начинать действовать.

Отползли метров на сто от края леса, поднялись на ноги и, пригнувшись, ушли ещё метров на триста вглубь.

Когда удалились на достаточное расстояние, чтобы поговорить, я остановился и обратился к лейтенанту государственной безопасности:

– Товарищ командир, наш лётчик утверждает, что данный самолёт он в небо поднять сможет. Поэтому нужно немедленно действовать.

Воронцов вопросительно посмотрел на бывшего военнопленного.

– Смогу, – подтвердил тот. – И лейтенант Николай Смирнов тоже, думаю, сможет.

Чекист кивнул и обратился ко мне:

– Ты что предлагаешь? Хочешь захватить самолёт прямо сейчас?

– Именно так! Его заправляют, значит, собрались куда‑то лететь, – сказал я и на всякий случай поинтересовался у лётчика: – Товарищ старший лейтенант, этот самолёт сколько человек в себя вместить сможет? Нам его будет достаточно, чтобы в него вместились все шестьдесят бойцов, или придётся захватывать ещё один какой‑нибудь?

Лётчик наморщил лоб.

– Насколько я помню, считается, что пассажирский или десантный вариант этой модели способен вместить в себя тридцать человек. Но это имеется в виду, если пассажиры разместятся с комфортом. Ну а так фюзеляж широкий, должны влезть.

– А грузоподъёмность позволит?

– Думаю, да. Единственный вопрос в том, что у нас много лежачих. Сумеем ли их нормально разместить?

– Придётся потесниться, – вздохнул чекист и покосился на меня. – Только вот теперь главный вопрос: сможем ли мы его захватить? Да ещё в целости и сохранности. А то делим шкуру неубитого медведя, ведь времени‑то почти что и нет. Раз его так срочно заправляют, то, вероятно, вскоре будет отлёт. Неспроста же у них эта спешка. – Воронцов посмотрел в ту сторону, где ожидала нас основная часть отряда и задумчиво произнёс: – Вообще, по‑хорошему, с комдивом бы посоветоваться нужно.

– Некогда нам советов ждать, товарищ командир, – немного резко сказал я. – Сами же видите, речь идёт о минутах.

– Так‑то – да, – согласился со мной чекист, но напомнил: – Там, на аэродроме у здания и у пушек, солдаты есть. Забабашкин, ты их видел?

– Конечно.

– Я в бинокль насчитал тридцать человек. А нас шестеро.

– Вообще‑то их больше. Я насчитал сорок три противника. Но в зданиях могут быть ещё.

– Вот я и говорю, что для страховки неплохо бы нам с десяток бойцов подтянуть. Вдруг, как только ты начнёшь стрельбу, многие гитлеровцы попрячутся. Тогда их тяжело будет всех перебить. Придётся идти на штурм по открытому полю, а это неминуемо вызовет потери с нашей стороны.

– Не вызовет. У меня уже составлен план по отстрелу. Пока одни будут умирать, другие не будут видеть, как это происходит. Так что справимся своими силами, – заверил я.

– Ладно, пусть будет так, – кивнул Воронцов и приказал: – Бойцы: Тамбов, Садовский и Забабашкин, остаётесь здесь со мной. А Петров и Артёмов, – чекист показал на двух разведчиков, что были приданы нам, – мухой мчитесь к нашим. Докладываете комдиву Селиванову о результате разведки и говорите, чтобы они немедленно снимались и направлялись сюда. – Он махнул рукой на растущее в семидесяти метрах справа от нас дерево. – Выйти из леса вы должны вот там. Видите ту высокую сосну? Вот туда людей и ведите. Подойдёте к кромке, посмотрите в бинокль на самолёт. Если увидите там кого‑то из нас, то, значит, всё в порядке и в аэропорту объявлена посадка на рейс. Ну а если нет, то действуйте по обстановке. Ясно?

– А вы останетесь тут? – уточнил Петров, поправляя капюшон плаща.

– Да. И по всей видимости, пока вы будете бегать там, мы будем бегать здесь и брать аэродром, – покосился на меня и поправился: – Точнее, Забабашкин будет его брать, а мы на подхвате. Так, Алексей?

Я согласно кивнул.

Разведчики без лишних слов развернулись и отправились выполнять приказ, призраками растаяв среди зарослей, а наша небольшая группа, развернувшись, направилась вновь к опушке леса.