Неправильный лекарь 2

– Угу, значит вот как, – пробубнил нахмурившийся Обухов, убрал в сторону лист бумаги и придвинул к себе толстую красную папку, в которой оказалась стопка бумаг с нашей семейной печатью в гербовой части первого документа. По цвету папки и месту, где она располагалась на огромном столе и дураку было бы понятно, какой уровень важности князь приписал этому ходатайству. Похоже разговор будет долгим.

 

Глава 6

 

Разбор бумаг с обсуждением каждого пункта и каждой конкретной клиники продолжалось больше часа. Судя по докладам секретаря, под дверью скопилась уже толпа желающих попасть на аудиенцию к Степану Митрофановичу, но наше дело он справедливо счёл гораздо более важным, поэтому другие подождут.

Дошёл вопрос и конкретно до моего случая, Обухов слушал мой рассказ, состоящий из достоверных фактов и частично из догадок на них построенных, с угрюмым выражением лица. Кажется, новые всплывшие подробности того, как я потерял дар и оказался на том самом заседании коллегии лекарей Санкт‑Петербурга, больше расстроили и разозлили его, чем успокоили.

– А почему сразу было не рассказать всё это во время заседания? – зло бросил князь, когда я закончил.

– Прошу прощения, Ваше Сиятельство, но, как я упоминал раньше, после травмы у меня была амнезия, с которой я борюсь до сих пор, но восстановить воспоминания полностью, к сожалению, уже невозможно. Так что с того момента жизнь для меня буквально началась сначала. На день заседания не было столь полной картины произошедшего и, соответственно не было уверенности в том, что именно послужило причиной амнезии, так как черепно‑мозговая травма тоже имела место.

– Понятно, – сказал он, но угрюмое выражение так и не поменялось. – Эти амулеты хранятся у тебя?

– Серебряный да, у меня дома, – кивнул я, продолжая смотреть ему в глаза. Так у человека будет больше к тебе доверия, чем, когда во время беседы ты разглядываешь картины и лепнину на стенах. – А золотой в тайнике в надёжном месте. Мы сможем его предоставить по первому же требованию.

– Понял, пусть лежит пока, – ответил князь, туча с лица начала потихоньку уходить. – Сам‑то ты как? Дар начинает возвращаться? Или совсем пропал?

– Слава Богу, первое, – улыбнулся я. Здорово, что он сам затеял эту тему, а то отец уже раз пять пытался заикнуться, но князь его всё время перебивал – И возвращается довольно быстро, буквально с каждым днём есть прогресс.

– Слышал, что ты вернулся в клинику отца, игнорируя запрет? – спросил он и голосе появились неприятные металлические нотки.

– Ваше Сиятельство, это к сожалению вынужденная мера, – вступился отец стоило лишь мне открыть рот. Ну пусть говорит, он старше, а я подожду. – Это не наша инициатива, мы к этому пришли после покушения на нашу семью и по предписанию полиции мы все должны находиться в одном месте. Даже дочке на некоторое время пришлось бросить учёбу.

– Да‑да, и дочь второкурсница участвует в вашей клинике в лечебной деятельности, – недобро хмыкнул Обухов. – Это я тоже знаю.

Отец обмер и практически превратился в соляной столб, судорожно соображая, что же сказать в свою защиту. Никто не думал, что эта информация разойдётся так далеко, что достигнет ушей главного лекаря города.

– Разрешите объяснить, Ваше Сиятельство, – попросил я дать мне слово, сохраняя каменно спокойное выражение лица и старательно выровняв пульс и дыхание. Не забывал и прямо смотреть ему в глаза. – Все лечебные и вспомогательные действия во время нашей работы в манипуляционной проходили под контролем наставника, Панкратова Виктора Сергеевича, так что мы не были брошены и не оставались без присмотра, каждый процесс под неусыпным контролем. Хотел, кстати, сказать, что Виктор Сергеевич отличный наставник и прекрасный человек.

– Это я знаю не хуже, чем вы вместе взятые, – хмыкнул князь, убрав с лица недовольство. теперь он просто улыбался.

Вот же чёрт! И как я забыл про то, что Панкратов когда‑то был и его наставником! А я всё сижу гадаю, откуда он знает такие подробности. Но про амулеты Обухов ничего не знал, значит Виктор Сергеевич не просто докладывает ему всё, что знает, а просто доводил до его сведения информацию по прогрессу моего восстановления, которое было поручено ему лично князем. Я теперь тоже немного расслабился и смог ответить улыбкой на его улыбку.

– Заседание коллегии я назначу повторно, за неделю разберёшься с недостатками? – спросил он, испытующе глядя мне в глаза.

– Я приложу к этому все усилия, Ваше Сиятельство, – твёрдо ответил я. – До полного восстановления и возможности работать самостоятельно я буквально в шаге пути. Уже научился сращивать переломы, тольео большие раны сначала обрабатываю хирургическими техниками и лишь потом пльзуюсь магией. Но пациенты уходят с полным заживлением и без швов.

– Интересная задумка, надо будет это внедрить среди лекарей со слабым даром, почему бы и нет. А то на самом деле, все отвыкли уже руками работать. Хорошо, что меня сейчас Захарьин не слышит, сейчас высказался бы, забыв про субординацию.

На языке вертелся вопрос, сильнее ли Захарьин, чем Обухов, но я всё же сдержался, это мне ничего не даст, но есть шанс снова испортить князю настроение и тогда всё заново.

– Когда будет заседание, Степан Митрофанович? – спросил отец. – Чтобы нам лучше ориентироваться во времени.

– На следующей неделе во вторник, если быть точным. У нас намечаются слушания по другому поводу, заодно и с вами вопрос закроем. Думаю, восемь дней форы вам достаточно, чтобы подрихтовать заусенцы, как говорится?

– Отлично, Степан Митрофанович, – нашёл наконец я силы облегчённо выдохнуть и расслабиться, а то сидел, как на иголках всё время.

А этот дядька не такой уж и страшный демон, как многие себе представляют, вполне адекватный. Вот Захарьин, а особенно Гааз, те ещё чертилы, с ними надо быть максимально внимательным и осторожным. Одно немного успокаивало, если Обухов скажет, то они послушаются. Может и останутся недовольны решением, но против него не попрут, когда он будет отстаивать своё мнение, никому мало не покажется и душкой он в таком случае для них не будет. Хотя, это не точно.

Мы ещё минут десять пообсуждали дельнейшую стратегию продвижения нелёгкого процесса по делу с амулетами, Степан Митрофанович дал отцу ещё несколько заданий по сбору данных с клиник, которые согласились на участие в нелегальном эксперименте, теперь и ему и матери предстоит пойти на новый круг переговоров. И надо попытаться расколоть тех, кого мы подозревали в участии, но они шли в глухой отказ. Заручившись поддержкой главного лекаря Санкт‑Петербурга и его официальным обещанием не применять к участникам карательных мер, помогут развязать языки. А ещё больше поможет угроза реального преследования, если выяснится, что они применяли амулеты, но отказались давать показания против князя Баженова.