Неправильный лекарь 3

– Если я правильно понимаю, – Илья вздохнул и с вселенской тоской во взгляде посмотрел мне в глаза в надежде растрогать, – ту книгу, в которой описан чудесный метод, по которому мы теперь работаем, ты мне тем более не дашь?

– Угадал, – хмыкнул я. – Она вообще в одном экземпляре осталась скорее всего. Но тут ты можешь сильно не переживать. Я в ближайшее время собираюсь её переиздать. А ещё планирую сделать по ней брошюры с методическими рекомендациями для лекарей и знахарей отдельно. На методичку тоже можешь рассчитывать, самый первый экземпляр будет твой.

– И копию книги тоже хочу! Друг ты мне или нет?

– Да будет тебе всё, не переживай.

В дверь постучали и в кабинет заглянула Света, моя медсестра.

– Александр Петрович, там вчерашний дуэлянт пришёл.

– Хорошо, Свет, сейчас приду. Пусть пока ложится на стол.

– Что за дуэлянт? – поинтересовался Илья.

– Несчастная любовь со шпагой в пузе, – хмыкнул я. – Я просто не был вчера уверен на все сто, что нет повреждений кишечника, сказал сегодня подойти. Со мной пойдёшь?

– Пошли, я тебя сканировать брюшную полость научу.

Я хмыкнул, покачал головой, надел халат и направился в сторону манипуляционной. Юдин семенил следом. Внешний вид парня мне сразу не понравился. Похоже я вчера что‑то пропустил. Обидно.

– Что беспокоит? – с ходу поинтересовался я.

– Живот сильно болит слева, – сказал парень, в голосе явно слышалось внутреннее напряжение. Значит он не преувеличивает, болит конкретно. Эх, будем теперь перитонит ещё лечить.

– Когда начал болеть?

– После обеда вчера совсем немножечко, к вечеру постепенно боль усиливалась, а ночь почти не спал, всё пил обезболивающие травяные сборы, которые мне помогали ненадолго, потом всё по новой.

– Жар был?

– Да, наверное, – кивнул он. – Ночью сначала трясло, потом проснулся мокрый весь.

Хреново, интоксикация пошла. Илюха стоял рядом и молча наблюдал. Живот на ощупь напряженный, нажиму выраженно сопротивляется, при этом пациент начал корчить гримасы. Сто процентный перитонит. Я приложил ладонь на левую половину живота и увидел в брюшной полости свободную жидкость. Магическим сканированием трудно определить, что это за жидкость, но судя по рассеиванию сканирующего луча – это или кровь, или гной. Если судить по жалобам, скорее всего гной. А что там по поводу гноя говорил Гиппократ? Правильно, увидев гной – эвакуируй. Это обязательно надо из живота убирать. Просто выжечь магией можно, но далеко не лучший вариант. По крайней мере не для меня.

– Здесь надо сделать небольшую операцию, – сказал я молодому барону. – Надо убрать жидкость из живота, промыть и оставить дренаж, а завтра снова придёте на осмотр.

– Вы и завтра работаете? – удивился парень.

– Придётся, – улыбнулся я. – Приходите к девяти, чтобы нам друг друга не ждать. Света, зови Бориса Владимировича и готовь инструменты для лапаротомии.

– Да, Александр Петрович, – ответила девушка и тутже начала разворачивать бурную деятельность. Но, в отличие имитации таковой, как у некоторых, всё было чётко и по делу.

– Не хочешь пока ещё раз попробовать просканировать живот? – поинтересовался Илья.

– Вчера весь кишечник двадцать раз пересмотрел, ничего не нашёл, а сейчас на фоне гноя думаешь найду?

– Практически уверен, – хмыкнул он. – Давай, клади свою лапу обратно на живот.

– Ну ладно, попробуем ещё посмотреть.

Илья положил свою руку поверх моей, наподобие, как это делал во время испытания Захарьин. Я начал медленно смещать ладонь сверху вниз, превратив сканирующий пучок в плоскость. Ну почти, как УЗИ. Прошёл всю левую половину, но ничего на кишечнике не нашёл. Ни единой маленькой дырочки. А ведь она есть! Это теперь достоверно известно.

– А ну ка, убери руку, – скомандовал Юдин.

– Да пожалуйста, – хмыкнул я, убрал свою ладонь и сделал шаг назад.

– Ты далеко не отходи, сейчас найдём, – заверил Илья.

Он положил теперь свою руку на левый фланг и закрыл глаза. В отличие от меня он не водил рукой по поверхности, она так и оставалась на одном месте. Не прошло и минуты, как он открыл глаза и довольно улыбался.

– Ну вот, а ты говоришь, что нет дырочки, – он довольно улыбался, как кот незаметно и безнаказанно укравший сметану. Радовался, что хоть в чём‑то меня переплюнул. Убрал ладонь и ткнул пальцем в определённую точку. – Она здесь, смотри ещё раз.

Я положил ладонь на то место, которое он указал и начал его более детально сканировать, теперь уже тонким пучком. Бесполезно. Что‑то на мгновенье мелькнуло и на том всё, я даже не успел сфокусироваться. Юдин снова положил свою руку сверху и предложил повторить сканирование ещё раз.

– Ты когда проверяешь, что там где, почему не меняешь спектр? Это ведь тебе не почка.

– В смысле спектр? – удивился я. В этот момент вошёл Корсаков. – Здравствуйте, Борис Владимирович! Нам очень повезло, что вы сегодня работаете. У парня перитонит, будем оперировать.

– Да погоди ты оперировать! – раздражённо брякнул Юдин. Пробуй сканировать ещё раз!

Это прозвучало, как приказ, которому я решил подчиниться. Он пояснил мне, что надо сделать с лучом, чтобы лучше видеть. Сначала у меня не получалось. Илья выдавал новые инструкции по ходу пьесы и через несколько минут мытарств я наконец увидел эту чёртову дырочку. Там всего делов‑то, а уже столько проблем устроила. Я смог её заживить меньше, чем через минуту.

– Так, ну допустим, рану кишки нашли и устранили, – начал я размышлять вслух. – Но ведь перитонит‑то остался, надо оперировать.

– Не надо оперировать, – с нажимом и чуть ли не по слогам сказал Илья.

– Как так, не надо? – возмутился я, моё терпение медленно приближалось к точке кипения. – Гной и излившееся кишечное содержимое из брюшной полости надо убрать, всё промыть, поставить дренаж и зашить рану.

– Опять ты за своё! – шлёпнул себя по лбу Юдин.

– Тогда хватит загадок! – уже повышенным тоном сказал я. Ещё немного, и я этому сказочнику и любителю загадок леща дам, познает прелести рыбалки. – Говори, что там у тебя на уме, пока я тебе больно не сделал.

– Ой прям боюсь‑боюсь! – хихикнул Илья, но встретившись со мной взглядом сразу сошёл с лица и сделал шаг в сторону, чтобы я до него не дотянулся. – Ну ладно, не нервничай, сейчас объясню всё.

Я уже не стал ему говорить, что ничто так не бесит, как фраза “не нервничай”.