Неправильный лекарь

– Посиди, отдохни, ты мне сейчас ничем не поможешь, дар ушёл, – ответил старик, никак не отреагировав на то, что я перешёл на ты. Значит так и будем. – А без него, что иголку в стоге сена искать без магнита. Я потихоньку сам справлюсь, если тебе по сердцу не режет, что я в твоих вещах обыск устраиваю.

– Моё сердце сейчас спокойнее, чем сонный цыплёнок под крылом наседки, – успокоил я его.

Ну, раз так, то сижу на диване и никому не мешаю. Тогда можно себе позволить слопать пирожок с вишней, как раз немного чая осталось. Старик вопреки моим ожиданиям не заглядывал в каждый карман, а просто проводил рукой вдоль каждого предмета одежды и отодвигал очередную вешалку дальше. Потом в ход пошли полки с одеждой, потом книжные шкафы, и наконец, письменный стол.

– Странно это всё, – пробубнил старик, плавно водя рукой по обитой сукном поверхности стола. – Такое впечатление, что он находится где‑то здесь, но здесь нет никаких секретных отделений или ящиков. В ящиках тумб его нет. Амулет словно вмонтирован в столешницу. Не может этого быть, этот стол стоял здесь задолго до того, как ты ходить научился, никаких ремонтов на месте не было, лишь сукно перетягивали несколько лет назад.

– Так может как раз под сукном и есть тайник? – оживился я.

– Не, амулет у тебя месяца полтора или два, не больше.

– Тогда жвачка.

– Что, прости?

– Жевательная резинка или конфета, – хмыкнул я. – На неё можно что‑то приклеить к столешнице снизу. Ты руку под стол протяни, там пошарь.

– Вот я старый болван! – бросил в сердцах Виктор Сергеевич, хлопнув себя ладонью по лбу, а вторую запустил под столешницу. – Точно, вот он!

Старик с такой живостью нырнул под стол, что молодые позавидуют. Меньше, чем через минуту он вернулся в моё кресло и продемонстрировал небольшую неприметную коробочку.

– Ты его ещё и в экранирующую защиту убрал, чтобы труднее было найти, – покачал он головой, рассматривая коробочку и пытаясь открыть. – Но, я тот ещё перец, от меня не укроется.

Я подхватил стоявший неподалёку от стола резной стул, развернул сиденьем к себе и хотел было уже оседлать его, усевшись напротив старика, но тот жестом остановил меня.

– Не надо пока приближаться, Саш, затянет ещё по новой. Я сейчас попробую его деактивировать, там и подсядешь поближе.

– Ладно, – стул я всё‑таки поставил, как хотел, а сам снова плюхнулся на диван, в дальний угол.

Старик осторожно открыл не такую уж и простую, как казалось, жестяную коробочку, поставил перед собой и тупо уставился на содержимое. По его глазам я понял, насколько он в шоке от того, что там нашёл.

 

 

 

 

 

Глава 4

 

Реакция старика на находку меня взволновала. Я подошёл к столу и оседлал стул, как до этого собирался, наплевав на его предупреждение. В шкатулке лежало дорогое ювелирное изделие, скорее подвеска. Овальная золотая штуковина до четырёх сантиметров в большем размере. В центре мерцал бледно сиреневый камень изящной огранки, похожий на александрит, по периметру ещё дюжина мелких кристаллов разных цветов. От подвески волнами расходилась сила, а в животе появился неприятный холодок.

– Ну как тебе? – спросил Виктор Сергеевич, переведя наконец ошарашенный взгляд с вещицы на меня. – Так, посмотрел? Теперь отодвинься подальше.

– Очень красиво, – кивнул я, с трудом оторвав глаза от завораживающей пульсации и послушно отодвигая стул на несколько метров назад. Неприятное ощущение в животе сразу отступило. – И почему‑то немного страшно.

– Ты же понимаешь, что это не работа теневиков?

– Они попроще делают?

– Ну естественно! Это же нормально, когда нелегалы стараются поменьше вложить и побольше заработать. А этот амулет стоит очень дорого. Теперь на повестке главный вопрос, где ты взял столько денег? Или ты с рождения отказывал себе во всём и копил? Отец не дал бы денег на это, понимая, что загонит тебя в гроб.

– Мне нечего ответить, дядь Вить, ну ты понял уже почему.

– Может быть ты его украл? – спросил он и тут же усомнился в своих словах. – Не, это не в твоём стиле.

– Хорошо хоть так, не хотелось бы прославиться, как вор.

– Тогда вопрос о появлении у тебя такого могущественного амулета остаётся открытым, – подвёл он итог. – У самого нет никаких предположений?

– Подстава?

– Может быть и такое. Я бы даже сказал наиболее вероятно. Жаль, что ты не можешь вспомнить, как он к тебе попал. Завтра приедет Корсаков Борис Владимирович, может он сможет помочь тебе хоть что‑то восстановить в памяти.

– А кто он такой этот Борис Владимирович? – спросил я, с трудом оторвав взгляд от завораживающего амулета. Заметив мою реакцию на него, Виктор Сергеевич закрыл коробочку. – Отец тоже про него упомянул, он здесь анестезиологом работает или кем?

– Анестезиологом? – вскинул брови старик, уставившись на меня, как на новые ворота. – Это типа лекарь, который занимается чисто снятием боли? Откуда ты это слово вообще откопал?

– Не знаю, – пожал я плечами. Не рассказывать же ему, что в нашем мире серьёзные операции без них вообще не происходят. Палево конечно, словечки из своего мира вбрасывать, надо учесть этот момент. Знаю ведь, что здесь всё по‑другому, а вляпался. – Само как‑то выскочило.

– Ох, не нравится мне это всё, – покачал старик головой. В общении со мной он это делал слишком часто. – Борис Владимирович у нас мастер души и разума. А на серьёзных вмешательствах он помогает пациенту отрешиться и не чувствовать боль, которая неизбежна при таком вливании энергии лекарем. В какой‑то степени можно назвать его и анестезиологом. Я бы сказал анестезиолог душ, вот как правильнее будет, если исходить из этого понятия.

– Понял. Тогда будем ждать, – чуть не сказал психотерапевта или “мозгоправа”, как у нас бы назвали подобного специалиста.

– Так, ладно, тебе пора спать, поздно уже, а завтра трудный день, – старик встал из‑за стола, посмотрел на коробочку и положил её к себе в карман. – Заберу это пока у тебя. Потом будем решать, что с этим делать. Просто уничтожить, как левый артефакт с теневого рынка тут уже не получится, такие вещи делаются не часто, но тебе в ближайшее время точно не стоит к нему не то что прикасаться, а даже близко подходить. Хорошо хоть неплохой экранирующий футляр в комплекте имеется.

– Может хоть что‑то про мою семью расскажете?