Неправильный лекарь

– Завтра, молодой человек, всё теперь завтра. И только после того, как с тобой пообщается Борис Владимирович, а то может и надобность отпадёт в этом.

– Ясно, – горестно вздохнул я. Так хотелось сегодня узнать ещё хоть что‑то о себе и, хотя бы самых близких людях, но я не стал настаивать, лишний прессинг сейчас может сказаться негативно в будущем. – Тогда спокойной ночи, дядь Вить.

– Саш, ты в своём уме? – неожиданно возмутился старик. – Ну кто на дежурстве спокойной ночи желает? Это ж самая дурная примета!

– Простите, больше не буду, – улыбнулся я в ответ на его нахмуренные брови. Это же надо, как совпало. У нас тоже есть такая примета, все мои друзья и родственники в курсе, и никто не желает спокойной ночи, когда я на дежурстве. – Тогда просто до завтра.

– До сегодня, – хмыкнул старик. – Первый час уже, ложись спать. Постельное в диване, если что. Тебе помочь?

– Не, спасибо, справлюсь. У меня пока только с головой проблемы, руки в порядке.

– Ну бывай, – бросил он, вышел из кабинета и закрыл за собой дверь.

Я откатил в сторону журнальный столик с остатками вечернего пиршества и полез за постельным бельём. Глаза уже слипались не по‑детски. Настольная лампа погашена, бра находится на удобной высоте, чтобы выключить не придётся вставать. Взял с полки первую попавшуюся книгу с необычным названием “Течение маны в организме человека. Норма и патология”.

С первой страницы подтвердил фразу одного своего приятеля “очень интересно, но ни хрена не понятно”. Я попытался провести параллели с моими достаточно исчерпывающими познаниями нормальной анатомии, чем‑то эти схемы напоминали лимфатическую систему, но с большим количеством дополнений. Так с книгой в руке и заснул, наплевав на оставленную включённой бра.

 

Проснулся от настойчивого стука, приятный бархатистый женский голос, показавшийся смутно знакомым, настойчиво и взволнованно звал меня по имени. Сквозь приоткрытые тяжелые шторы пробивался утренний оранжево‑розовый луч, отраженный от облаков. Ярким пятном на книжном шкафу он призывал меня встать из постели и идти открывать дверь.

– Минуточку! – крикнул я, судорожно натягивая штаны и кинулся к шкафу за рубашкой.

Стук затих, но я прекрасно понимал, что ждут, пока я открою, поэтому торопился, как мог. Быстро пригладил непослушные волосы и пошёл открывать. За дверью оказалась невысокая стройная женщина с гордой осанкой, на вид лет сорок пять. Строгое красивое аристократическое лицо обрамляла богатая элегантно уложенная шевелюра волнистых каштановых волос с лёгкой проседью. Большие карие глаза смотрели на меня с любовью и тревогой. Она уверенно и бесцеремонно вошла в кабинет, оттеснив меня внутрь.

– Сашенька, как ты? – спросила она, приобняв меня, встала на цыпочки и нежно поцеловала в щёку. Я сразу понял, что это мать. – Отец мне только утром всё рассказал, я всё побросала и бегом сюда, даже причесаться не успела. Что с тобой случилось? Расскажи мне по нормальному. Ты же знаешь отца, он как всегда в двух словах, больше раздразнит, чем объяснит.

Зашибись, это она ещё не причесалась? Значит, когда причешется, то вообще королева. А моя мать настоящая красотка, как говорится, ни в сказке сказать, ни пером описать. Зная теперь обоих родителей, не возникает вопросов, откуда я такой красавчик.

– Да уже всё позади, мам, всё хорошо, – попытался я её успокоить, поглаживая по плечу. Она припала к моей груди и крепко обняла. – Только вот с памятью серьёзные проблемы. Почти ничего не помню.

– Совсем ничего? – она резко отпрянула от меня и взволнованно посмотрела в глаза. – Ну меня‑то ты вспомнил?

– Тебя невозможно забыть, – важно заявил я. Естественно это неправда, но материнское сердце надо жалеть, холить и лелеять, а такие слова – это целебный бальзам для него. – Только по поводу всех предыдущих событий и того, что я когда‑либо делал в голове полная пустота, осталось только изображение.

– Отец сказал, что тебя ранили, – сказала она и распахнула на мне рубашку, которую я не успел застегнуть до конца, осматривая свежий рубец слева на груди. – Ну тут он справился, его стезя. Он сказал, что тебе сильно досталось по голове, покажи.

Я наклонился к ней и повернул голову, чтобы ей удобно было рассмотреть шишку на темени. Мама приложила к ней свои тёплые мягкие пальчики и от них по голове стало разливаться приятное тепло. Я буквально почувствовал, что нехилая гематома начинает уменьшаться в размерах. Ощущения от воздействия были диаметрально противоположны тем, что я испытал под рукой отца. Приятный релакс распространялся по голове и спускался вниз, захотелось даже снова залезть под одеяло.

– Так, ты это, не спи! – строго сказала мама, возвращая меня в реальность. – Убери пока всё с дивана, а я пойду распоряжусь, чтобы организовали кофе с пирожными.

Она резко развернулась и вышла из кабинета, аккуратно прикрыв дверь. Снова приятно, ненавижу, когда дверью хлопают, и не только автомобильной. Пока складывал в диван постель, навеяла мысль. У них тут кондитерская лавка что ли круглосуточная рядом? Выпечка и сладости в любое время. Возможно она по пути из дома где‑то прихватила, тоже вариант. Но первый мне больше нравится и достаточно правдоподобный. Одними только пирожками и булочками сыт не будешь, хорошо бы и кусок жареного мяса употребить, и супчик на обед не помешает. Ну, с этими вопросами разберёмся по ходу пьесы. Дома то понятно всё будет в достатке, я даже не сомневаюсь. Ещё не выполнен первый пункт плана – влиться в жизнь, словно так и было. Словно я и есть Александр Петрович Склифосовский.

Я успел навести порядок в кабинете и привести в порядок себя, когда снова вошла мать, а следом за ней влетел вихрь в длинном платье с такой же копной волос, как у матери, только без седины. Это существо с визгом бросилось мне на шею и повисло, поджав ноги. Моё лицо окутали каштановые локоны.

– Катенька, слезь с брата, он ранен! – прикрикнула на неё мать, пытаясь оторвать её от меня, но ей это не удавалось.

– Его папа уже залечил, я всё знаю, от меня не скроете! – пискнула она, не собираясь от меня отлипать.

– Дыру в груди подлатал, но осталась другая проблема, более серьёзная, – сказала мама, не прекращая попыток снять с меня вцепившегося клеща.

– Какая ещё проблема? – пропищала она, спрыгнув на пол.

Бездонные карие глаза начали наполняться слезами. А она ещё красивее, чем мать. Распускающийся цветочек. Такую надо любить и защищать. Раз уж теперь я её старший брат, то я сделаю всё возможное, чтобы все знали, кто обидит этого ангелочка, будет иметь дело с Сашей Склифосовским, а это вам не хухры мухры.

– У Саши пропала память, – сказала мать таким тоном, словно пропал и сам Саша.

Впрочем, получается, что так оно и есть. Теперь Сашей буду я, очень надеюсь, что вы не пожалеете. Главное не спалиться, что я не он. Если я полностью осознаю себя членом их семьи и жителем этого мира, всё будет хорошо. А некоторые изменения в поведении и характере опять же можно будет скинуть на ту самую травму и амнезию. Ещё одно но, мне теперь надо ещё найти человека, который всё это устроил. Это тот, кто организовал вручение злосчастного усиливающего амулета, я уверен на все сто. Напавший на меня Воронихин скорее всего не особо виноват. Но, как говорится, это не точно. Не исключено, что всё это взаимосвязано.